- Знаешь, как странно, - сказал Виктор, когда Ара начала заход на посадку. - Улетал из одной страны, а вернулся в другую...

- Возможно, что и так, - согласилась с ним Ара, попробовав увидеть ситуацию его глазами. - Сейчас, сразу, как приземлимся, отзвонимся Елизавете Аркадиевне и Насте и поедем домой. В смысле, ко мне. И не спорь! - остановила она Виктора, которому вдруг стало неловко. - Это оптимальный в нашем случае вариант. Дом большой, и есть кому за тобой ухаживать. А во-вторых, ко мне Настя может открыто прийти в гости. Мы подружились. Я у нее уже раз пять за эти две недели была. А теперь она станет приходить ко мне. И прятаться вам больше не придется.

Возразить на это Виктору было нечего, и, в конечном счете, он согласился.

1. Шлиссельбург-Вологда-Будё, ноябрь-декабрь, 1954

В конце концов, ее все-таки запихнули в Вологду, и Ара знала, кого должна за это благодарить. Тут к гадалке не ходи - папенька руку приложил. Впрочем, он этого и не скрывал. Еще в сентябре предложил ей занять должность начальника летно-испытательного центра в Устье Вологодском и со свойственной ему последовательностью прожал эту идею через все инстанции, включая сюда и саму Ару, которую сумел-таки в итоге уговорить принять "буквально сверстанную" под нее должность.

Взвесив все за и против, Ара согласилась. Все равно ведь на фронт теперь не отпустят, а в Вологде и работа, вроде бы, интересная, и летать сможет "на всем подряд". На поверку, однако, новая должность имела свои особенности и ограничения. Испытывать новую технику приказом Адмиралтейства ей строго-настрого запретили, но зато разрешили летать на серийных и предсерийных образцах. При этом, едва она приехала домой, - в особняк Кокоревых в Устье Вологодском, - как тут же выяснилось, что новое место службы не медом намазано. Ей предстояло не только командовать летно-испытательным центром, - а это, между прочим, одна сплошная головная боль, - но также заседать на постоянной основе в совете директоров Авиастроительных заводов Кокорева. Отец, оказывается, не шутил, когда обещал назначить ее директором. Обещал и назначил. Должность называлась "советник по военно-техническим вопросам в ранге исполнительного директора". И сделал это не абы как, - по щучьему велению и по своему Кокоревскому хотению, - а с разрешения все того же Адмиралтейства и флотского командования. Так что не успела Ара прибыть на новое место службы, как на нее несчастную тут же обрушилась настоящая лавина дел. И большинство из этих дел, как и следовало ожидать, оказались административными, а значит, по большей части бумажными. Документов было много, и чтобы во всех них разобраться требовались особые усилия, так как Аре попросту не хватало специальных знаний. Однако слушать ее стенания и жалобы не захотели ни отец, ни брат, ни высокое адмиралтейское начальство.

- Ты девочка умная, - сказала ей по телефону фея-крестная, - надо, значит, выучишься.

Ну, не дура конечно. Это так. Но в реальности слова адмирала Браге означали, что после основной работы Ара должна была изучать и, разумеется, изучала - куда она денется с летящего в небе корабля, - многочисленные технические справочники, заводскую документацию и учебники по бухгалтерскому учету и финансам. Так что дел хватало, и полетать для удовольствия получалось отнюдь не каждый день. Впрочем, в линейных полках пилоты - кроме различного рода форс-мажоров - тоже летали нечасто, в смысле, не каждый день. Поэтому, как сказала ей в том же разговоре Елизавета Аркадиевна, и скулить нечего.

- Ты флотский офицер и кавалер боевых орденов, - сказала, как отрезала, - тебе скулить невместно!

И все, собственно. Ара вздохнула, впряглась и потянула казавшийся неподъемным воз. Четыре-пять часов сна, и пошла, родимая, пошла!

Однако, если не кривить душой, следовало признаться, что, если не на фронте, то лучше уж здесь, чем мелкой сошкой в каком-нибудь тыловом штабе. Здесь, в Вологде, и польза, приносимая отечеству, была очевидна, и масштаб ого-го какой. А еще новая работа оказалась на редкость интересной. И это был для Ары неожиданный поворот. Но правда такова: скучно не было. Тяжело - это да, но зато дико интересно, да, и вообще, имелись у новой должности свои неоспоримые плюсы. Куда ж без них!

Первым делом, воспользовавшись своим служебным положением, Ара выписала в Вологду мичмана Жихареву. Несмотря на все свои геройства, ранение и правительственные награды, Ленка после выпуска из академии служила третьим пилотом на патрульном фрегате, ходившем в темных небесах над Карским морем, где-то между Ямалом, Таймыром и Северной землей. Делать там было совершенно нечего, потому что так далеко на запад ниппонцы, разумеется, не залетали, как, впрочем, и великобританцы не забирались так далеко на восток. Жопа мира, одним словом. Жуткий холод, полярная ночь и сплошные льды под килем корабля, да еще и Гиперборея со всеми ее ужасами под боком. Вот откуда Ара достала Лену, переведя на должность заводского пилота. Здесь Жихарева облетывала серийные машины, а иногда и перегоняла их на расположенные поблизости флотские аэрополя. Иной раз даже в Ниен и Шлиссельбург, а иногда в Новгород или Тверь.

С появлением Лены жизнь в Устье Вологодском стала веселее. Было теперь с кем выпить втихую, да и поболтать иногда о том о сем. Все-таки сколько ни работай, а все равно найдется иногда и время, и желание посидеть с устатку с кем-нибудь своим, кого не стесняешься, и кто понимает тебя куда лучше, чем родная мать, сестра или сноха. Поэтому, легко отметя "интеллигентские" возражения боевой подруги, Ара поселила ее в особняке Кокоревых в Устье Вологодском, откуда было рукой подать до обоих аэрополей: испытательного и заводского. Утром вставали теперь вместе, вместе завтракали и ехали на службу. Ну, а в те дни, когда Ара по долгу службы летала в Шлиссельбург или Новгород, в распоряжении мичмана Жихаревой оставался Арин вездеход. Да и в гараже Кокоревых хватало различных локомобилей на любой вкус.

Отец присутствию Лены не возражал. Напротив, увидев ее, обрадовался, припомнив, что уже предлагал ей считать себя наравне с Арой его дочерью. Что же касается остальных домочадцев, они давно и прочно привыкли идти в кильватере Авенира Кокорева. Не нарушили традицию и на этот раз. А вскоре, уже в декабре, в особняке в Устье Ладожском появились новые жильцы. Дело в том, что великобританцы и франки начали бомбить Ниен и Шлиссельбург. И, хотя ПВО столицы пока, в основном, справлялось с отражением налетов, жить в Шлиссельбурге стало, мягко говоря, некомфортно. Ара во время одного из налетов как раз оказалась в особняке на Гвардейской улице, - прилетела накануне на совещание в техническом управлении Адмиралтейства, - и, пережив ночь в бомбоубежище, пришла к выводу, что иногда следует проявлять инициативу самой. Поэтому уже утром она позвонила Насте. Каким-то и, на самом деле, вполне очевидным образом дружба с Виктором делала ее ответственной за эту женщину и ее сына, не говоря уже о том, что она и сама успела сблизиться с боярыней Селифонтовой за те дни, что ее старый друг считался без вести пропавшим.

- Настя, - сказала она, дозвонившись наконец до Анастасии бывшей Берг, - это Ара, я...