крейсера оказались вынуждены уворачиваться от осколков, таким образом их движение сделалось временно предсказуемым, а значит превратило в лёгкие мишени. Это решило исход боя, и через пару часов мы добивали последних сопротивлявшихся.

– Счёт 17 подбитых. Вы закончили бой на исправном судне. Запись вашей симуляции передана для анализа, – снова "неголос" сообщил результат.

Продолжать играть в пилота не имело смысла, и я предпринял попытку отключиться, но прервать сеанс изнутри было невозможно. На помощь пришёл Яков, остановив тренажёр.

– Как вам опыт? – спросила Вильма.

Она использовала "романтические" интонации, видимо посчитала, что после драки мужчина остаётся возбуждён и его можно продолжить стимулировать и уводить подальше от линий осознанного поведения. Эта стратегия работала, и я искренне с удовольствием разглядывал её открывшиеся в разрезе юбки бёдра, но лишь секунду, а после жёстко подавил работу части мозга, отвечающую за агрессию и сексуальное поведение. Привычный контроль над собой после полной зависимости от воли машин в симуляции вызвал широкую улыбку, которая оказалась очень кстати.

– Нужно, наверное, летать с рождения, чтобы это понравилось, – проворчал я и встал со стола, разминая мышцы, успевшие за короткий срок онеметь от холода, – Может перекусим?

– Какую кухню предпочитаете? – Вильма оказалась в своей любимой стихии и окончательно расслабилась, или, по крайней мере, казалась такой.

– Вкусную, не слишком острую, люблю эксперименты, – я повторил слово в слово то, что отметила Рэйчел в досье на Пола.

Вильма долю секунды размышляла, чуть наклонив голову вбок и с неизменной улыбкой сделала приглашающий жест рукой:

– Офицерский ресторан вам может показаться слишком скучным, а совсем недалеко есть более подходящее место.

– Какое?

Вильма кокетливо улыбнулась:

– Пусть будет сюрприз! Вы же любите экспериментировать!

– Надеюсь меня не будут снова запихивать в железяку и управлять моими мыслями?

– Нет! Что вы! – женщина помахала руками и раскрыла интригу, – Там полная свобода. Пол-на-я. Наша известная туристическая достопримечательность – развлекательный комплекс "Гедония".

– Вроде бы слышал… – я сморщил лоб, словно пытался что-то вспомнить.

– Там гражданские, – Яков с саркастической ухмылкой кивнул на Вильму, – Нашли применение некондиционным продуктам, но получилось достойно.

Снова попетляв по коридорам, мы вышли на крышу. Я, не прекращая, думал о том, зачем в боевых машинах используют нервную ткань пилотов, сохраняя остатки личности. Чистый ИИ работает быстрее, но полноценный человек пластичнее и может принять решение недоступное для понимания компьютеру. Казалось, что гибрид с обрезанным сознанием окажется менее эффективным, тогда почему именно такое решение предпочли инженеры Арсера?

У чёрного аэрокара всё так же стоял в две шеренги живой коридор, казалось, что офицеры ни разу не пошевелились, что произвело на меня сильное впечатление. Интересно сам Пол вообще заметил бы этих людей?

После долгого ожидания на всплытие тренажёр пилота забрал остатки сил и очень хотелось что-нибудь съесть. Потому мне не пришлось даже напрягаться, чтобы изобразить нетерпение и дурное настроение – лишь ослабить до предела волю и самоконтроль. Я резко плюхнулся в кресло и открыл небольшой ящик, откуда Вильма до этого доставала бутылку вина, а, не найдя там ничего съестного, с силой хлопнул крышкой.

– Ну же! Двинули! Я проголодался!

Яков на секунду прикрыл глаза, чтобы отдать приказ и очистить для нас транспортный коридор.

2.22 Опиум для чемпионов

Посреди ухоженного парка в густой зелени лиан и стометровых хвойных скрывалось здание центра развлечений. Аэрокар сделал круг, гася огромную скорость, и приземлился на VIP-парковке, но до входа оставалось пройти ещё с полкилометра. Эта прогулка должна была подготовить к погружению в центр удовольствий: дорожки из мягкого покрытия шириной чуть больше метра сливались в единую широкую тропу; яркие крупные плоды и цветы, растущие на ветках кустов и деревьев источали самые соблазнительные ароматы, включающие в себя алкоголь и наркотики; девушки и юноши обнажёнными лежали тут и там в траве и стонали, прикасаясь к себе руками; среди зелени располагались машины, способные напрямую через нейроимпланты стимулировать мозг, вызывая эйфорию.

Довольно быстро мы оказались у входа, украшенного вывеской из настоящих неоновых ламп в виде гигантских букв: "Гедония". Чуть ниже и сбоку голограмма изображала мультяшную крыску с торчащими из головы проводами, которая непрерывно нажимала большую красную кнопку и безумно хихикала. Тут не было охраны, и я спокойно прошёл через высокие ворота с оружием на поясе. Сумрак обнимал ласково, словно профессиональный мошенник. Мощные системы климат-контроля блокировали все потоки воздуха и обеспечивали исключительную изоляцию от внешнего мира, и только пройдя в фойе я обнаружил следовые количества релаксантов и психоделиков. Под ярким пятном света в центре большого зала совсем молодая девушка в форме наклонилась над столом чтобы вдохнуть рассыпанную в виде узкой полоски пыль, светящуюся и переливающуюся цветами под действием слабого ультрафиолета.

– Только здесь не запрещено употребление звёздной пыли, – пальцы Вильмы нежно прошлись по моей лопатке, а губы почти касались уха. Она напрягалась, чтобы перекричать громкие ритмичные звуки.

– А кто этот молодой солдат? – спросил я, указывая на круг света. Импланты позволили создать защищённый канал и соединиться со своими сопровождающими в сеть для общения, чтобы шум не мешал разговору.

– Лучшая выпускница школы пилотов, – ответил Яков, – На каждый класс выдаётся один билет сюда, за который ученики состязаются с зачисления и до выпускных экзаменов.

Я почувствовал ярость внутри. Второй раз за сегодня хотелось убивать. Убивать жестоко и видеть в глазах каждого из этих чудовищ страх и безумие. Пальцы задрожали и пришлось несколько раз сжать их в кулаки, но это не помогло – с подноса проходящей мимо официантки я схватил высокий стакан с алкоголем и выпил залпом, чтобы удержаться от крика – импланты самостоятельно не справились с обузданием эмоций. Проглоченная жидкость, почти целиком состоящая из спирта, обожгла внутренности, и эта боль позволила сдержаться.

– Значит все кадеты обречены? – спросил я и уточнил, – Никто из них никогда не станет ничем другим, кроме сгустка нервных клеток внутри машины?

– У офицеров есть свои дети, у солдат и слуг свои, – Яков расстегнул китель и несколько раз глубоко вдохнул – было заметно, что форма стесняет его движения, – Кораблей всегда слишком мало, а желающих поруководить всегда слишком много. Если они не учатся на пилотов, то могут работать здесь, – офицер показал рукой в сторону.

К нам подъехала платформа с множеством рядов бутылок и контейнеров с заготовками для коктейлей, на крохотном пятачке в самой середине стоял мальчик и радостно улыбался. "Он будет сегодня нашим индивидуальным барменом," – понял я.

В зале стихло. Выпускница встала на стол, пошатываясь на нетвёрдых ногах и громко запела. Мне не удалось разобрать ни слова: