— Достань пистолет и сделай пару выстрелов. Попробуй вон в того, что в штатском, это, наверное, мент, главный у них.

Елена взяла пистолет, повернулась для удобства на сиденье, высунулась в открытое боковое окно и, почти не целясь, выпустила в Морозова, который опять бежал впереди солдат, по счету три пули. Солдаты не сразу поняли, что в них стреляют, но, когда один из них схватился за плечо и клюнул носом в землю, другие дружно попадали вслед за ним. Морозов почувствовал, как кисть левой руки словно ужалила оса, посмотрел на нее и увидел четыре пальца вместо пяти. Не хватало мизинца.

— Огонь! — заорал он, падая на землю в горячке тут же забыв о недостающем пальце. — Стреляйте, стреляйте! — кричал солдатам и сам яростно жал на спусковой крючок пистолета, стоящего на предохранителе.

Пока солдаты пришли в себя, пока майор догадался, отчего не стреляет пистолет, Малыш вывел машину на твердый грунт и, едва почувствовав, что передние колеса схватились за него, тут же добавил газу. Мотор взревел, «форд» выпрыгнул на дорогу и полетел, набирая скорость. Запоздалые очереди из автоматов уже не могли причинить ему вреда.

Морозов от отчаяния все же выпустил вслед удаляющейся машине оставшиеся в магазине патроны, потом уткнулся лицом в руки: хотелось плакать от того, что в очередной раз он повел себя как последний идиот, не перекрыв предварительно все выезды с прочесываемого участка.

— У вас кровь хлещет, — сказал ему один из солдат. — Эй, у кого что-нибудь наподобие веревки есть? Надо наложить жгут.

Солдаты окружили Морозова, суетясь, скрывая за заботой о его ране неловкость от того, что они, в общем-то, прошляпили машину, растерялись, а потом откровенно палили в белый свет. Один из них достал из кармана кусок бечевки и старательно перетянул руку майора чуть выше запястья. Кровь унялась. Морозов почувствовал легкое головокружение…

— У вас-то все нормально? — спросил он у солдат.

Все вдруг затихли, виновато переглянулись и посмотрели назад, где в траве без движения лежал тот, в кого угодила пуля Елены.

— Так какого же хрена вы вокруг меня скачете?! — Майор оглядел солдат, выбрал одного, который, казалось, держался увереннее других. — Беги к нашей машине. Скажешь водителю, чтобы связался с управлением и вызвал санитаров. Да пусть передадут постам ГАИ: необходимо задержать «форд» зеленого цвета!

Раненый не приходил в себя. Вот ведь как бывает: Елена и не целилась в него, на то и говорят, что пуля дура. Подошел командир роты. Разобравшись, что к чему, схватился за голову и начал вполголоса материть все и всякое начальство.

— Мне хана, — сказал майору, помогая ему дойти до машины, тот чувствовал себя неважно и хотел прилечь. — Если не выживет парнишка, шум будет еще тот. Понаедут газетчики, из комитета матерей, начальство меня перед ними выставит, как козла отпущения, в лучшем случае уволят, если не отдадут под трибунал. Знал бы, что так обернется, ни за что бы свою роту на это дело не пустил. А мне начштаба лапшу на уши вешал: это, мол, не более чем прогулка, пусть твои солдатики свежего воздуха нюхнут, а то ты их загонял.

Майор не слушал стенаний командира роты, у него были свои проблемы. Что будет в управлении, когда узнают о гибели трех сотрудников? Надо же было, чтобы собака взяла след и вывела их точнехонько под пули убийцы. А он не предусмотрел такого варианта, хотя обязан был предусмотреть как непосредственный руководитель операции.

— Тебе легче будет отмазаться, — сказал командир роты. — Ты ранен сам, — это раз, а перед этим взял целую банду — это два.

Прибыли две машины «скорой помощи». Моложавый подполковник медицинской службы подлил масла в огонь:

— Мы реанимационная бригада, специализируемся на самых тяжелых случаях. Наше дело помочь парню дожить до операционной. Кстати, что это у вас с рукой? О! — врач обнаружил недостачу мизинца. — Какого же черта вы молчите, у вас же может быть заражение крови, смотрите, в ране земля, мусор! Когда жгут наложили?

— Да с полчаса назад.

— А куда дели мизинец?

— Черт его знает, — пожал плечами майор. — Отлетел куда-то. Да и зачем он мне, раз уж отстрелили?

— Как зачем? — возмутился врач. — Эх, а еще взрослый человек! Его же можно было пришить. Все лучше, чем под корень!

— Кто же его знал, — Морозов расстроился. — Теперь не найдешь, да и возиться неохота.

— Давайте! — врач взял руку майора и стал обрабатывать рану. Процедура была болезненная, но Морозов терпел, потому что мысль о заражении крови пугала его куда больше.

В считанные минуты с рукой было покончено — она покоилась на аккуратной повязке через плечо. Машины «скорой помощи» уехали.

— Герой! — кисло заметил командир роты. — Ну что, больше ничего тут причесывать не надо? — Он специально вместо «прочесывать» сказал «причесывать». — А то если еще одного подстрелят, мне точно крышка.

Он испытывал облегчение уже от того, что все могло обернуться и хуже: поодаль в зеленую, без окон спецмашину санитары грузили упакованные в пластиковые мешки трупы. Один, второй, третий…

Собаку зарыли на месте.

Превозмогая боль, Малыш гнал машину на скорости, явно превышающей все установленные нормы. Гравийка была не из лучших, и «форд» бросало из стороны в сторону, порой казалось, еще немного — и он перевернется. Елена в страхе закрывала глаза, но Малышу всякий раз удавалось справиться с машиной, и они мчались дальше, увеличивая расстояние между собой и опустившими руки преследователями. Выехали на шоссе.

— В город прорываться надо сейчас. Пока они свяжутся с гаишниками, мы успеем проскочить, — сказал Малыш. — Жаль, не удалось привести себя в порядок, да уж черт с ним, авось пронесет. Давай сперва к твоей подруге попробуем. Подскажешь, где сворачивать.

Перед городом, чтобы не попасться по-глупому, Малыш сбросил скорость и поехал так осторожно, словно сел за руль только вчера. Впереди показался пост ГАИ.

— Приготовь пистолет, — сказал Елене. — На всякий случай.

Но сытый гаишник лишь бросил ленивый взгляд в сторону их «форда» и отвернулся.

— Уже набрался, решил на завтра немного оставить, — усмехнулся Малыш.

— Ты думаешь, он был пьян? — удивилась Елена.

— Да нет, — засмеялся Малыш. — Я думаю, что он уже выполнил дневную норму по части поборов, поэтому не стал нас останавливать.

Минут через двадцать они остановились перед нужным домом.

— Я пойду? — ступила на тротуар Елена. — Посмотрю, дома ли она.

— Да-а, — сокрушенно протянул Малыш, оглядывая ее. — Видок у тебя еще тот. Словно с мясокомбината. Ну ладно, попробуй, вроде, возле подъезда никого нет, проскочишь.

Елена метнулась в подъезд. Моля бога о том, чтобы никого не встретить и чтобы Вера оказалась дома, взбежала на третий этаж. Позвонила. Дверь открылась сразу, словно ее специально ждали. В прихожей стояла пара чемоданов, над ними — Вера, а из жилой комнаты выглядывал ее новый ухажер, которого Елена еще ни разу не видела.