— Боже, — хрипло сказала она Брэду, когда больнемного отпустила, — мы что, продавали билеты на представление? —Монитор был уже подключен, и каждый ее вздох, казалось, расширяет шейку матки.

Как сказала медсестра, матка расширилась уже на десятьсантиметров, и теперь ей можно начинать тужиться.

— Да, давайте, — подтвердил доктор Паркер, ноПилар это нисколько не волновало. Единственная мысль, которая ее заботила, былао том, что ей не собираются сейчас делать обезболивающий укол.

— Почему мне ничего не вколют? — захныкала она.

— Потому что это может повредить вашим малышам, —коротко ответила одна из медсестер.

Но уже через минуту Пилар вообще не смогла бы ничегосказать, потому что у нее начались потуги и боль сделалась адской.

Для стоявшего в стороне Брэда все это выглядело сплошнымкошмаром. Все что-то громко говорили, а Пилар тужилась и кричала, потом боль,казалось, отпускала ее, но тут же начиналась снова, и все опять начиналиговорить, а она — кричать. Он никак не мог понять, почему они не сделают ейчто-нибудь, чтобы унять боль, пока врач не объяснил ему, что укол можетотрицательно сказаться на малышах.

Казалось, она тужится уже несколько часов, но ничего так ине произошло. Посмотрев на часы, Брэд был очень удивлен тем, что уже четыречаса утра. Он прикинул, сколько времени прошло с того момента, когда Пиларабсолютно перестала понимать, что происходит вокруг.

И вдруг все снова заволновались. В комнате появились двановых человека, а лица в масках склонились над Пилар еще ниже. Крик жены звучалу него в ушах не переставая, казалось, это был долгий, бесконечный вой, но вотвсе вдруг зашумели, и Брэд наконец увидел головку первого ребенка,прокладывающего себе путь в этот мир, и услышал его протяжный крик, смешавшийсяс криком Пилар.

— Мальчик, — сказал доктор. Брэд был обеспокоен,что ребенок оказался какого-то синеватого цвета, но медсестра объяснила, что вэтом нет ничего страшного, и уже через минуту малыш выглядел гораздо лучше.

Его поднесли к лицу роженицы, чтобы дать ей возможностьполучше его рассмотреть, но Пилар была слишком измучена, чтобы как-тореагировать на это. Схватки не сделались слабее, и доктор при помощи щипцовпытался помочь второму ребенку появиться на свет. Брэду было страшно смотретьна то, что они делают с его женой, и он только молился про себя, до болистискивая ее руки в своих.

— Потерпи еще немного, дорогая… скоро всекончится. — Он от всей души надеялся, что его слова вскоре подтвердятся.Брэд не представлял, как это может выносить Пилар, сам он держался из последнихсил. Она же только плакала, прижимаясь к нему.

— О, Брэд… это так ужасно…

— Я знаю… знаю… но все вот-вот закончится.

Но этот ребенок оказался еще упрямее, чем первый, и в пятьчасов оба акушера, посовещавшись, обратились к Брэду.

— Если девочка не появится в ближайшие несколько минут,мы будем вынуждены сделать кесарево сечение, — объяснил врач. — СамаПилар справиться с этим не может.

— Это облегчит ее страдания? — с надеждой спросилон, надеясь, что жена не может его услышать. Но Пилар мучили ужасные боли, ктому же она изо всех сил тужилась и не прислушивалась к тому, о чем говорятвокруг.

Скорее всего да. Разумеется, мы сделаем ей общий нар коз,тогда как сейчас мы не можем ввести ей даже обезболивающее. Но для нее вдвоеувеличится опасность — предстоит делать кесарево сечение. Она долго не сможетоправиться. Но пока все зависит от того, как ребенок поведет себя в следующиенесколько минут.

Первого младенца уже тщательно осмотрели, взвесили, обмыли ипоместили в специальный изолятор. Он все время подавал голос, напоминая о себе.

— Меня не волнует, что вы собираетесь делать! — всмятении воскликнул Брэд. — Делайте то, что считаете нужным и что можетоблегчить ее страдания.

— Попытаемся все же обойтись без кесаревасечения, — проговорил врач и снова приблизился к роженице. Он старался изовсех сил, надавливая и подталкивая плод, и наконец, когда они уже совсемотчаялись, ребенок зашевелился и стал медленно продвигаться вперед, показавшисьмежду ног матери.

Было уже пять часов утра, Пилар была так измучена, что струдом понимала, что происходит, и вдруг она увидела ее — сначала маленькоесморщенное личико, а потом и всю крошку. Девочка была почти в два раза меньше,чем ее братик, и она вертела головой, как будто искала свою мать. И, словнопочувствовав это, Пилар приподнялась немного и тоже посмотрела на нее.

— О, какая она хорошенькая! — воскликнула она иснова откинулась на подушку, улыбаясь Брэду сквозь слезы. Пилар была совершеннобез сил, но зато знала, что все ее муки были не напрасны. Теперь у нее былодвое прекрасных малышей, и она с облегчением посмотрела в глаза мужа, покаврачи обрезали пуповину, а медсестра принимала малышку, укладывая ее во второйизолятор, чтобы педиатр смог осмотреть ее. Но на этот раз почему-то непоследовало громкого крика, и в палате вдруг воцарилась гробовая тишина.

— С ней все в порядке? — с беспокойствомобратилась Пилар к доктору Паркеру.

Но все молчали, только сделались вдруг очень серьезными.Брэд прекрасно видел, как его сын ворочается в своем изоляторе в углу палаты.Две медсестры хлопотали вокруг него, а он отчаянно размахивал ножками иручками. Но Брэд не видел девочку с того места, где он стоял, и, чтобы рассмотреть,что происходит, ему пришлось шагнуть в сторону от изголовья стола, на которомлежала Пилар. И он увидел, как врач склонился над малышкой, пытаясь вдохнуть внее воздух и заставить ее дышать. Он сделал ей иску??ственное дыхание, а потомначал массировать крошечную грудную клетку, но все было напрасно, девочкалежала абсолютно неподвижно. Она умирала, и они ничего не могли сделать, чтобывдохнуть в нее жизнь.

Брэд в ужасе уставился на врача, а Пилар, лежавшая позадинего на столе, все продолжала задавать вопросы, на которые у присутствующих небыло ответов. У него оборвалось сердце. Господи, что же он теперь ей скажет?

— С ними все в порядке?.. Брэд?.. Почему я не слышу,как они кричат?

— С ними все отлично, — проговорил он деревяннымголосом, и тут кто-то сделал его жене укол. Почти в ту же минуту онапочувствовала головокружение и начала засыпать, и Брэд взглянул на стоявшегоперед ним доктора.

— Что произошло? — спросил он. Это было настолькоужасно, что его даже не утешала мысль о том, что у него родился сын.

— Трудно сказать точно. Она родилась слишком маленькой.Мы полагаем, что она получила гораздо меньше крови, чем ее брат. В медицине этоназывается близнецовым переливанием крови. В результате ее организм значительноослаб, и она не смогла самостоятельно сделать вдох. Полагаю, у нее недоразвитылегкие, поэтому она и не смогла задышать. Если вы настаиваете, я сделаювскрытие, — с горечью произнес он.