— Так всегда бывает… Ты ожидаешь одного, а получаешьдругое. За все в жизни надо платить, мне кажется… что хорошее и плохое, мечты икошмары… в конце концов так переплетаются… Иногда их трудно отделить друг отдруга, и это очень тяжело.

Кристиан был их радостью, а Грейс — печалью, и они прошличерез это испытание рука об руку. Пилар так хотела иметь детей, уже привыкла кмысли, что их будет двое, но судьба распорядилась иначе. Со смертью малышки ейсамой хотелось умереть, но, глядя на мирно спящего Кристиана, Пилар понимала,что жизнь прекрасна и жить стоит. И, взглянув на жену, Брэд еще раз с нежностьюподумал, сколько всего ей пришлось пережить. Она прошла через такие муки,которых он не ведал, и в конце концов потеряла ребенка.

— Жизнь полна неожиданностей, — философски ответилБрэд. — Я, например, думал, что после смерти Натали никогда не смогуоправиться, — это была мать Нэнси и Тэдди, — а потом вдруг появиласьты через пять лет… и я так счастлив с тобой. Один раз жизнь уже наградила нас,когда свела друг с другом. Я думаю, что Кристиан — тоже своего рода милость.Правда, она досталась нам так тяжело… но, может быть, он станет той самой нашейрадостью, которую мы разделим с тобой в конце жизни.

— Надеюсь на это, — тихо проговорила Пилар,взглянув на мальчика и стараясь отогнать видение маленького личика, которое ейне увидеть больше никогда, но которое она всегда будет помнить.

Кристиан отчаянно кричал в тот день, когда они покидалибольницу и забирали его домой. Пилар одела его в заранее купленный голубойвязаный костюмчик и завернула в голубое же одеяльце. И пока медсестра везла ихвниз на коляске, она все время прижимала его к себе. Санитарка везла тележку сприсланными в больницу цветами и подарками. Все знали, что Пилар ожидаетдвойню. И мало кто знал, что один из младенцев умер. Поэтому все подаркиприслали в двух экземплярах, завернутые в голубое и розовое, с маленькими кукламии игрушечными медвежатами.

Брэд привез их домой, и они с ним осторожно положилиКристиана в плетеную колыбельку в детской комнате. Вторую Брэд уже отнес вгараж. Он не хотел, чтобы жена видела ее. Но Пилар знала, что она здесь была,и, когда стала открывать ящики комода, чтобы достать для малыша ночнуюрубашечку, она наткнулась на еще одну — розовую. Закрыв ящик, онапочувствовала, как у нее сжалось сердце. Это было невыносимо. Так много печалии так много радости одновременно. Невозможно забыть, что у нее было двое детей,а теперь остался только один. Разве сможет она когда-нибудь забыть Грейс?

Кристиан был спокойным мальчиком и не доставлял особыххлопот. Молока у Пилар было так много, как будто ее тело еще не знало, что унее нет второго ребенка. Брэд наблюдал, как жена, сидя в кресле-качалке вдетской комнате, кормит грудью Кристиана.

— Тебе лучше? — тихо спросил он. Состояние Пиларего очень беспокоило. После родов и смерти Грейс жена очень изменилась. И ондаже иногда жалел, что они вообще решились на подобное. Слишком это оказалосьболезненно.

— Не знаю, — честно ответила она, держа на рукахспящего ребенка. Пилар опустила на него глаза: он казался ей таким беззащитными таким крошечным и все же таким здоровым и крепеньким. В нем было все, чего небыло в Грейс с ее тонкими чертами и миниатюрным личиком. — Я все времяпытаюсь понять, почему это случилось. Была ли в этом моя вина? Что я делала нетак? Или я неправильно ела, или лежала все время на одном боку?.. Почему?

Ее глаза снова наполнились слезами, когда она взглянула намужа. Он стоял рядом, и оба смотрели на Кристиана.

— Мы должны вести себя осторожно, — сказалБрэд, — чтобы не дать ему почувствовать позже, что его самого намнедостаточно и мы хотели кого-то еще. Я думаю, что это будет справедливо, —прибавил он, наклонившись, чтобы поцеловать ее, а затем и Кристиана. Этотчудесный ребенок имел право на радость в жизни, а не на груз, связанный с тем,что радость его появления на свет была отравлена.

— Я ни в чем не виню его, — печально произнесла Пилар, —я бы только хотела, чтобы и Грейс была здесь.

* * *

Пилар спала тревожно и утром проснулась с ощущениемнеимоверной тяжести в груди. И сразу же вспомнила, что им предстояло сделать вэтот день.

Она оделась и покормила сына, как только он проснулся. Еегруди налились, в них было столько молока, что оно брызгало в лицо малышу.Когда он сосал грудь, то строил такие смешные рожицы, что Пилар, несмотря наплохое самочувствие, засмеялась, и Брэд услышал ее смех.

— Что здесь происходит? — спросил он, войдя вдетскую. Она смеялась первый раз за эти дни, и ему было отрадно слышать еесмех.

Пилар кивком показала ему на Кристиана, и он тоже засмеялся.

— Он так чмокает, что у меня текут слюнки.

— Ты только посмотри, как он смешно хмурится.Интересно, на что он рассердился?

Брэд был удивлен тем, что младенец вызывал у него столькоэмоций. Кристиан казался таким беспомощным и таким зависящим от них — Брэд непомнил, чтобы остальные дети были настолько маленькими и настолькобеззащитными. Он подумал: а заложена где-нибудь в глубинах сознания этогокрошечного человечка информация о сестре? Понимает ли он, что ее нет? Он жил сосвоей сестричкой девять месяцев, и теперь ее не стало. Для него наверняка этотоже было травмой. Он переживал эту боль вместе с ними.

— Ты быстро соберешься? — мягко спросил Брэд, ужеодетый в черный костюм.

Пилар кивнула, сев около заснувшего после еды малыша. Какбыло бы хорошо, если бы он был у нее один с самого начала, это могло быть такимбезграничным счастьем! С рождением Кристиана были связаны радость и печаль,счастье и горе, горечь и сладость. Это было похоже на незаживающую рану,которая все время напоминает о себе. Но Пилар уже ничего не чувствовала, онадолгое время стояла, глядя на сына, думая, как сильно она его любит. Но Грейсона любила тоже…

Она надела простое черное трикотажное платье без пояса,которое носила в офис во время своей первой беременности. К нему она добавилачерные чулки, черные туфли, черный пиджак и, понурив голову, посмотрела намужа.

— Что-то здесь не так, ты не находишь? Вместо тогочтобы праздновать и радоваться, мы носим траур.

Брэд понес Кристиана в машину, и, пока он укладывал его вдорожную люльку, тот так и не проснулся. В полном молчании они поехали вчасовню Всех святых при Морской епископальной церкви в Монтесито. Пилар и Брэдничего не могли сказать друг другу, ничего, что могло бы унять их боль илиоблегчить их страдания. Поставив на стоянку машину, Брэд протянул жене руку, иони увидели, что на тротуаре их ждут Нэнси с Томми и Марина. Томми, как и Брэд,был в темном костюме. Его жена Нэнси с ребенком на руках выглядела какой-топотерянной. Она не смогла оставить сына дома, так что ей пришлось взять Адама ссобой. И он радостно закричал в тот момент, когда увидел Пилар и Брэда. Намгновение это разрядило обстановку.