котором она купила свой велосипед. Она не знала, как именно с ними надо обращаться, но помнила, что на одной из них был велосипед. Перевернутый колесами кверху.

Макс посмотрел на Ханну.

– Ты знаешь, что это такое?

– Вроде да, – ответила она. – Кажется, на них переворачивают велосипед, и тогда с ним легче работать.

Макс хмыкнул и поманил к себе Эмму и Ханну.

– Ну, если вы поможете его сюда поднять, я посмотрю, удастся ли мне его отремонтировать.

Эмма просияла.

– Отличная мысль, Макс!

Она взялась за велосипед с одного конца, Ханна подхватила с другого. Девушки перевернули его и установили на стойку.

Макс крутанул переднее колесо, любуясь тем, как хорошо стойка держит велосипед, давая возможность легко дотянуться до всех деталей, над которыми ему предстоит работать.

– Умно придумано, – похвалил он.

То, что Макс, похоже, никогда раньше не имел дела с ремонтными стойками, заставило Ханну нервничать. Может быть, идея с ремонтом была не такой уж хорошей…

– Давайте я пока схожу поищу запасную камеру, – сказала Эмма и повернулась к Ханне. – Ты согласна остаться и помочь Максу, если что?

Ханна ответила не сразу. Макс уже прощупывал шину в разных местах, и похоже было, что он знает, что делает, но уверенности у нее все равно не было. Подумав немного, она все же сдалась:

– Ладно.

Когда Эмма завернула за угол, Макс перестал мять шину и повернулся к Ханне. Кивнул на велосипед:

– Как думаешь, в чем проблема?

– Я на стекло напоролась, – объяснила Ханна. – Увидела его на дороге, но не успела свернуть, было уже слишком поздно. Я поняла это сразу, как только на него наехала.

Макс вздохнул и проворчал:

– Вот зачем люди такие гадости делают? Терпеть этого не могу! Одни нагадят, а другим проблемы разгребать.

Он махнул рукой в сторону ящика с инструментами:

– Будь добра, принеси мне торцевой ключ с головкой на три сантиметра и плоскую отвертку.

Ханна без промедления открыла ящик, нашла нужные инструменты и передала их старику.

– Смотрю, ты разбираешься в инструментах, – одобрительно сказал тот. – Молодчина какая!

Ханна вспыхнула. Она не привыкла к комплиментам. Особенно когда ее хвалили за такое.

– Ну-ка, давай, – сказал Макс, кивая ей. – Если ты знакома с инструментами, наверняка умеешь ими пользоваться.

Он вручил ей ключ, а сам взялся за плоскогубцы.

– Давай снимем шину, и посмотрим, насколько велик ущерб. Надеюсь, придется заменить только камеру.

Ханна дождалась, пока Макс крепко зажмет плоскогубцами гайку, которой крепилась шина. Потом закрепила ключ и ослабила болт.

– Разбираешься, – похвалил Макс, глядя, как она откручивает болт.

– Мне нравится чинить вещи, – призналась Ханна. – Просто… – Она запнулась.

Макс испытующе глядел на нее, ожидая продолжения.

– Моей маме это не нравится. В смысле, ей нравится, что я могу починить вещь, когда она ломается. Но она не в восторге от того, что мне нравится это занятие.

Макс кивнул и явно задумался.

– Как тебя покормили? – спросил он через пару секунд, мотнув головой в сторону входа в кафе.

– Очень вкусно. Я еще не все доела, но Майк… В смысле, папа Эммы сказал, что он поставит остальное греться, пока я тут…

Макс снова кивнул.

– Майк – хороший парень… Они все хорошие люди, – добавил он.

Ханна кивнула и вывинтила болт из рамы велосипеда. Макс протянул ей гайку, которая к нему прилагалась, и она положила их на бетонный пол.

– Вы часто сюда ходите? – спросила она его. – В это кафе?

Макс бросил на нее взгляд, выражение которого она не смогла понять.

– Пожалуй, можно и так сказать. Это вроде как такое место, в котором оказываешься тогда, когда это тебе больше всего нужно.

Ханна промолчала, не зная, что ответить на такое заявление.

– Давай снимем шину и поглядим, что у нас тут, – проговорил Макс и положил на землю колесо. – Знаешь, как это делается?

Ханна отрицательно помотала головой.

– Я покажу, – сказал Макс. – Вдруг тебе еще когда-то придется этим заниматься?

Он попросил ее держать отвертку в одном положении, а сам взял вторую, и они вдвоем начали снимать шину с обода.

Глава 13

– Как дела, Кокосик? – спросил Майк у Эммы, когда она вошла в кухню.

Она улыбнулась. Сколько она себя помнила, отец называл ее этим прозвищем. Потому что, когда он впервые взял ее на руки, она была размером чуть побольше кокосового ореха – он всегда так говорил.

– Макс вместе с Ханной трудятся над ее велосипедом. Я сказала им, что поищу внутреннюю камеру, – она подмигнула отцу. – Кстати, а где она прячется?

– Кажется, Кейси говорила, что на полке под кассовым аппаратом, – ответил Майк и добавил с намеком: – Однако, возможно, искать ее придется долго.

Эмма кивнула.

– Я тоже так подумала. Что-то подсказывает мне, что между Максом и Ханной возникла некая связь.

– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил Майк.

– Нервничаю немного. Но все будет нормально. Мы хорошо поговорили, пока она ела.

– О чем?

– О низшем и высшем мозге.

Майк усмехнулся.

– Помню-помню! У нас с тобой был точно такой же разговор.

– И не раз, и не два! – подхватила Эмма.

Майк пожал плечами.

– Низший мозг – это мощный код. Стоит разобраться, что он собой представляет, и потом переписывать его становится все проще и проще. Но чтобы до этого дойти, придется попотеть. К тому же мы тратим очень много энергии, оставаясь в режиме низшего мозга…

– Мы только по верхам прошлись, – уточнила Эмма. – Но, я думаю, мы еще вернемся к этой теме, если она захочет.

Майк кивнул.

– Твоя интуиция тебя пока больше никуда не направила?

Эмма помолчала.

– Мелькнула у меня пара идей… Но я не хочу перегружать Ханну. Я имею в виду, есть вещи, которые ты объяснял мне столько, сколько я себя помню, а мне все равно было трудно это усвоить. Впихнуть в нее их все за один раз – мне кажется, это чересчур.

– А что за идеи?

– Главная – «дай имя своему мозгу». А еще меня вдруг осенило, насколько быстро мы становимся кем-то иным.

Майк слушал и кивал.

– Как думаешь, почему именно «дай имя своему мозгу» главная?

Эмма пожала плечами.

– Я просто вспомнила, насколько мощной оказалась эта идея, когда я наконец стала ее понимать. В смысле, поначалу это казалось мне просто игрой.

– Тебе было, наверное, года четыре, может, пять, когда я впервые об этом рассказал, – заметил Майк.

– О, я этого не помню, – призналась Эмма.

– Правда? – удивился Майк, и в голосе его мелькнула нотка печали.

Эмма отрицательно покачала головой.

– Правда.

– Ты была ужасно расстроена,