Мантия пурпурного цвета тоже украшена золотым шитьем. Башмаки красные и обшиты золотом. Костюм довершает богатый головной убор. Наряд императрицы отличается от костюма Юстиниана тем, что нижняя одежда Феодоры похожа на столу, а верхняя украшена по нижнему краю широкой золотой обшивкой с фигурами и на плече удерживается застежкой значительной величины.

Кроме того, ее диадема гораздо роскошнее унизана камнями и жемчугом и больше напоминает высокий обруч из пурпурной материи, обложенный кругом венцом из драгоценных камней с длинными жемчужными подвесками по сторонам.

Этот наряд дает наглядное представление об общем характере костюма императриц еще до времен Юстиниана. Он встречается и на других исторических памятниках, в частности на настенных изображениях, найденных в катакомбах.

За исключением некоторых изменений в орнаменте и форме головного убора, этот костюм сохранился при последующих императрицах вплоть до середины VII — начала VIII века. Вероятно, в это время произошли другие изменения в описываемом наряде, но трудно решить, объясняются ли они персидским влиянием.

Так, судя по некоторым ранним художественным произведениям, в частности по мозаичному образу святой Агнессы (рис. 29, б) в посвященной ее имени римской базилике (625–642 гг.), который носит явный отпечаток византийского происхождения, среди предметов, составлявших наряд императриц, встречается довольно широкий и роскошно украшенный камнями шарф, охватывающий плечи и спускающийся концами спереди и по спине (рис. 29, б).

Такой шарф носился и при столе, в какой изображена императрица Феодора, но цвет столы здесь другой. Своей формой этот шарф напоминает деталь греческого священнического облачения, и, очевидно, его прообразом была римская консульская перевязь (ср. рис. 33).

Этот и без того очень богатый наряд стал еще великолепнее у императрицы Ирины (729–802 гг.) благодаря пристрастию ее к роскоши. Она превзошла всех в стремлении ко всевозможному блеску. Когда она проезжала по улицам Константинополя, четверо вельмож были обязаны, следуя пешком возле парадной колесницы, держать за поводья четверку запряженных в нее белых лошадей.

О дальнейших изменениях царского наряда в промежуток времени от Ирины до Василия I (около 867 г.) можно приблизительно судить по мозаичным изображениям (820 г.) святых угодниц в церкви св. Цецилии в Риме.

Костюм императоров вплоть до конца XII в. сохранился в том виде, в каком изображен на равеннской мозаике Юстинианов наряд, за исключением незначительных изменений в длине и отделке нижней одежды.

Сказанное подтверждается несколькими изображениями императоров X в., а также изображением императора Константина в греческой рукописи с миниатюрами, так называемой менологии (минее) того же века.

К концу XI — началу XII в. принадлежит несколько изображений греческих императоров на мозаиках, созданных под византийским влиянием и находящихся в храме св. Марка в Венеции (рис. 30, а, б; ср. рис. 26). Существует также ряд современных им портретных изображений известных императоров, вырезанных из слоновой кости на разных мелких изделиях.

Следует упомянуть складни X в. из слоновой кости, находящиеся в музее Клюни в Париже. На них изображены германский император Оттон II и его супруга Феофания, оба в греческих одеяниях, по обеим сторонам от Иисуса Христа.

Костюм императора Оттона напоминает Юстинианов. На нем стола и походный плащ с несколько измененной орнаментовкой. По всему плащу разбросаны украшения в виде розеток. Феофания представлена в наряде, подобном тому, в каком изображена святая Агнесса (рис. 29, б).

Диадема у Оттона украшена с боков жемчужными сборными подвесками, такими же, как на изображениях императоров на мозаиках в церкви св. Марка (рис. 30, а, б) и на головном уборе императрицы Феодоры (рис. 29, а).

Широкий, богато украшенный шарф, составляющий самостоятельную часть одежды святой Агнессы, у Феофании имеет вид прикрепленной к столе широкой узорчатой полосы.

Сравнивая изображение на складнях с другими изображениями царствовавших императриц, на которых этот шарф является отдельной частью костюма (рис. 31, в), можно полагать, что подобное отклонение допускалось только для того, чтобы одеяния царевен отличались от наряда императрицы.

На другом экспонате из слоновой кости, хранящемся в Парижской библиотеке, представлены Роман IV (Диоген) и его супруга Евдокия. Эти складни принадлежат ко второй половине XI в. И здесь в царском костюме обеих особ соблюдена упомянутая выше форма, однако Роман (рис. 31, а) представлен в женском наряде (ср. рис. 29, б; рис. 31, в), а Евдокия — в мужском (ср. рис. 26; рис. 30, а, б).

Впрочем, каким бы странным ни казался такой обмен нарядами, сравнивая подобные изображения того же времени (например, портреты императриц в полном облачении (рис. 31, в) или портрет Никифора Ботониата (1078–1081 гг.)), мы видим, что такое переодевание не являлось постоянным и неизменным правилом.

За долгий период времени от Юстиниана до XII в. в царском костюме подвергалась значительным изменениям только диадема. Вначале к ней добавились длинные жемчужные подвески на боках (рис. 30, а, б), и у мужчин, и у женщин. Потом она приняла вид довольно высокой шапки, плотно прилегавшей к верхней части головы (рис. 31, б), или широкого золотого обруча, обложенного в три и более ряда жемчугом и дорогими камнями (рис. 31, а, в).

Порой она принимала форму богато украшенной камнями, финифтью и пр. золотой зубчатой короны. Для примера укажем на нижнюю часть короны Карла Великого, хранящейся в Вене, а также на нижнюю часть короны св. Стефана, находящейся в Праге (рис. 32). Обе короны, за исключением лучиков на них, прибавленных позже, носят характерный отпечаток византийского искусства рассматриваемого периода.