ней очень много. Между прочим, скажите мне, почему это так: чем жарче, тем в здешних реках больше воды? В России летом реки мелеют, а тут разбухают. Почему?

— Я не знаю, — сказал Сергей.

— А нам в школе объясняли, — живо проговорил Рустем. — Все наши реки берут начало высоко в горах, где лежат вечные льды и снега. Чем жарче печет солнышко, тем сильнее тает снег и лед. Значит, больше воды вливается в реки. Правильно?

— Верно, парень, молодец! А ты понял, Сергей?

— Понял. А в России снег тает весной, и паводок бывает в апреле и мае.

Рябинин сел на траву. Сели и ребята.

— Так слушайте дальше. Весь этот котлован до краев будет заполнен водой. Здесь создается водохранилище, вроде гигантский бак с водой. В самый разгар полевых работ, весной, воды требуется много, а уровень реки низок и по тоннелю идет в степь мало воды. Что делать? Ясно: воду надо брать из этого искусственного бассейна. Мощные насосы будут качать ее в канал, и полив посевов обеспечен. Поняли?

— Да.

— Вот так-то хлопцы! Скоро все это будет. А пока что мы с вашими отцами ковыряем эту земельку и мечтаем, как года через два будем купаться в глубоком, чистом озере. Только я боюсь, как бы сом меня не схватил за ногу.

— Откуда же здесь сом?

Ребятам уже казалось, что они сидят на берегу широкого зеркального бассейна и видят, как солнечные лучи зайчиками прыгают по воде.

— Сом? О, тут рыба кишмя кишеть будет: знаете, как зарыбляют водоемы? Привозят в бочках с водой мальков сазана, карпа, карася и выплескивают в водоем. Рыбки получают все, что им надо: простор, корм и безопасность от хищников. И растут они, как говорится, не по дням, а по часам.

— А как же рыба, когда вода на полив понадобится? — встревожился Сергей.

— Ну, не всю же воду выкачивать будут, а до какой-то определенной отметки. Рыбе это не повредит.

— Ну, хорошо, а откуда же здесь появится сом? — поинтересовался Рустем.

— Как откуда? Вместе с мальками сазана и карпа контрабандой проскочит. Выплеснут его, а потом попробуй вылови! Он вырастет здесь длиной метра в два и весом пуда в четыре.

Корней Рябинин был приятным собеседником. Все он знал, на все у него был ответ. Он и сам чувствовал, что понравился ребятам. Задумчиво посмотрев вдаль, он спросил:

— А что, ребята, в тоннеле вы были?

— Разве туда попадешь! — ответил Рустем. — Там при входе часовой стоит.

— Ха, часовой! Что для таких хлопцев значит часовой! Я помню, во время войны у нас разведчиком был подросток вроде вас. Максимом звали. Он умел невидимо проходить мимо часовых. У немцев штаб в крестьянской избе был. Максим наш туда пробрался, на печку влез и полтора суток неподвижно лежал — ждал, когда офицеры зазеваются, оставят без присмотра полевые сумки с документами. И ведь дождался! Принес нам четыре таких сумки! А вы говорите — часовой!

Рустем сказал:

— То немцы… У нас на часах стоит Абдулла Сафаров, мой земляк.

— А что там делать? — вслух подумал Сергей. — Темная дыра да и только.

— А я, — сказал Рябинин, — непременно побывал бы в этой темной дыре, был бы только у меня пропуск. Узнал бы — далеко ли уже ушли проходчики, сколько их там, какой у них инструмент. Покатался бы на порожних вагончиках электровоза или бы попросил ненадолго отбойный молоток — попробовать, как он работает.

Живой огонек вспыхнул в глазах Сергея. Мальчик хлопнул Рустема по плечу:

— А что, Рустем, сходим? Твой Абдулла Сафаров нас пустит. Пойдем?

И Рустему захотелось побывать в строящемся тоннеле. Он заранее представлял себе, как там светло от мощных фонарей и прожекторов, как снуют электропоезда и как интересно немножко поработать отбойным молотком.

— Идем! — сказал он.

* * *

Алексею Васильевичу поручили работу на новеньком полукубовом экскаваторе «Ковровец». Полукубовым этот экскаватор назывался потому, что его железный ковш в один прием вынимал по полкубометра грунта.

Машина была послушна опытному рабочему. Он умело ввел ее в забой, попросил бульдозериста выровнять площадку для остановки самосвалов и крикнул:

— Подгоняй!

Первый самосвал остановился на гладкой площадке. Шофер, не зная экскаваторщика и его сноровки, на всякий случай вышел из кабины и стал в стороне. Бывает, что неопытные экскаваторщики, не рассчитав длины стрелы, с грохотом обрушивают на крышу кабины грунт. Кому же хочется глохнуть и задыхаться в пыли!

Но Алексей Васильевич все предусмотрел и первый же ковш уложил на самую середину кузова.

Вскоре выше бортов кузова поднялась островерхая груда земли.

Шофер легко вскочил в кабину, из-под машины вылетел голубой дымок — и самосвал тронулся.

Тотчас же его место занял второй.

«Хорошо! Совсем как в Коркино!» — подумал Алексей Васильевич.

Работа не мешала его размышлениям. За многие годы практики он довел свои движения до автоматизма и мог, работая, думать о чем угодно. Руки сами переводили рычаги, глаза следили за ковшом и стрелой, а рокот мотора стал привычным.

Еще полторы недели назад он работал на угольном разрезе на Урале, в Коркино. Угольный пласт там залегает неглубоко. Коркинцы не закладывают шахт. Они просто снимают слой земли, прикрывающий уголь, и черпают топливо ковшами экскаваторов. Десятки длинношеих машин без устали разрабатывают толстый черный пласт, и эшелоны увозят уголь на заводы.

Работа в разрезе — так именуют горняки открытые разработки — была для Алексея Васильевича привычной и потому казалось легкой и приятной.

И здесь, в забое котлована, он почувствовал себя легко и просто, будто по-прежнему черпал зубастым ковшом «Ковровца» черный, блестящий в изломе уголек.

— Здравствуйте, сосед, — сказал он.

— Здравствуйте. Мы, значит, соседи? Это ваш «Воронежец»? — спросил Алексей Васильевич, кивая головой в сторону кубового экскаватора, что стоял недалеко в забое.

Смуглолицый мужчина улыбнулся.

— Мой. Мы с вами везде соседи: и на работе, и дома.

— Вот как! И дома? О, да вы мне палатку ставили!

— А как же! И сыновья наши уже сдружились — вместе в камышах блуждали.

— Так это ваш сын Рустем? Ну, будем знакомы. Я — Казанцев, Алексей Васильевич.

— Меня зовут Джура. Саналиев.

За разговором Джура Саналиев с аппетитом ел кусочки жареного мяса с лепешкой. Алексей Васильевич пил из горлышка бутылки молоко, заедая его ломтем белого хлеба. Казах закончил свой завтрак чаепитием. У него с собой был термос с крепким чаем. Он предложил пиалу Казанцеву, и тот не отказался.

Говорили о работе, о Гидрострое. Алексей Васильевич узнал, что платят здесь экскаваторщикам хорошо, что за перевыполнение заданий начисляют