их бы не различил, а вот хищные птицы вроде пустельги знали, куда нужно смотреть. Эти тропинки протоптали луговые жители – полёвки, мыши и землеройки. Ходить по ним могли лишь очень маленькие существа. Вереск шагал впереди, прорубая дорогу в зарослях верным кинжалом «Стэнли», но стараясь не потревожить зелёных пауков, клопов-щитников и долгоножек, которые жили в сырой траве. Идти было трудно, как в настоящих джунглях: у самой земли густо перепутались клейкие листки подорожника, солнечно-жёлтые лютики и нежно-лиловый горицвет. Травы здесь росли нескольких видов, и названия у них были удивительные: душистый колосок, овсяница красная, гребневик и бухарник шерстистый.

Давайте поглядим на эту картину глазами дикого голубя, сидящего на ветке придорожного дерева. Дорогу и луг разделяет живая изгородь из боярышника; она немножко разрослась и одичала, а под ней скопился мусор, потому что люди не ухаживают за этим местом. Однако кусты полны весеннего сока и уже начинают зеленеть. У корней боярышника пристроились три шалашика, которые на первый взгляд не отличить от прошлогодних листьев. Между ними чернеет круг от затушенного костра. Зелёная трава в паре метров от изгороди чуть заметно колышется – но не от ветра. Троих маленьких путников не видно, потому что высокие стебли сомкнулись над ними, но можно проследить, как они движутся по лугу, – если, конечно, знаешь, куда смотреть.

И вдруг трава начинает колыхаться в другом месте, чуть подальше; как будто извиваясь на ходу, зелёная волна устремляется в сторону путников. И твоё маленькое птичье сердце замирает от ужаса в пернатой груди, потому что ты знаешь, что сейчас произойдёт. Ты уже не раз видел вот такое движение в густой траве и понимаешь, что это…

– Змея! – донёсся отчаянный вопль из зелёной травяной чащи. С ветки дерева сорвался напуганный дикий голубь и стремительно улетел прочь.

Кричал Вереск, уже занёсший для удара верный кинжал. Стальной клинок ярко блестел на солнце.

5. Лицом к лицу. На редкость говорливый персонаж

Среди высокой травы на зелёном лугу у дороги разворачивалась напряжённая сцена, скрытая от людей, которые мчались на работу, в школу или по магазинам. Даже если б они ехали помедленней, то едва ли заметили бы что-то необычное. Большинство людей и не подозревает, что рядом с ними живёт и дышит тайный мир дикой природы. А то, о чём не догадываешься, заметить труднее всего.

Оливково-зелёный уж неподвижно замер в траве. Подняв голову, он разглядывал троих путников красивыми холодными глазами.

– А-а-а-а-а! – во всё горло завопил Вереск, суматошно размахивая кинжалом. – А-а-а-а-а-а-а-а!

Мох тихонько пискнул и безуспешно попытался ухватиться за руку Дождевика. Ему невыносимо хотелось повернуться и кинуться наутёк; но, ведь если потом окажется, что всё в порядке, этот позор забудется ещё не скоро.

– Вереск! – прошипел Дождевик. – Говори словами. Змеи не хуже других понимают язык природы.

– Ой! Да, конечно, – сказал Вереск, немного смутившись. – Э-э-э-э, милейший! Держись от нас подальше. Как видишь, мы вооружены до зубов!

– Прош-ш-штите, пожалуйшта, – ответил уж и склонил изящную пёструю головку. – Не понимаю, почему вше думают, что я штрашный. Я уже што лет ем только то, что положено.

При этих словах Дождевик шагнул вперёд.

– Рады познакомиться. Меня зовут Дождевик. Не сердись на нашего друга. Ему просто стало немножко штрашно… то есть страшно!

– Меня жовут Швен, – прошипел уж. – А вы кто?

Пристыжённые Вереск и Мох поспешно представились. Конечно же, за свою долгую жизнь они много раз встречались со змеями, но последняя такая встреча была давно. Друзья знали, что местные змеи робки и безобидны; и всё-таки их странная манера передвижения – ползком – с непривычки может напугать. Но ведь ни человека, ни зверя нельзя судить по внешности – вот почему Вереск и Мох поняли, что дали маху. К тому же Вереск был одет в жилетку из змеиной кожи и теперь чувствовал себя ужасно неловко.

– Я только что вышел иж шпячки и ужашно голоден, – сказал Свен. – Не жнаете ли вы, где можно найти яйца?

В животе у Мха заурчало. Завтракали они совсем недавно, но тайный народец считает яйца восхитительным лакомством, а в дикой природе они попадаются только весной.

– Боюсь, что нет, но можем угостить тебя сушёным кузнечиком, – предложил Мох.

– Фу! Ужашная гадошть, – ответил уж. – Прошу прощения. Видите ли, они заштревают в горле, когда нечем жевать.

С этими словами он широко открыл розовую пасть, и друзья убедились, что в ней нет ни резцов, ни ядовитых клыков – лишь мелкие зубы-крючочки, которыми ужи придерживают вертлявую добычу вроде лягушек.

– М-да. Ну… мы, пожалуй, пойдём, – сказал Вереск, которому зубы не понравились, хоть Свен и был совершенно безвреден.

– Будьте ошторожней. Тут рядом человечешкая дорога ш вонючими тарахтелками. На вашем меште я бы к ней не подходил. Оттуда можно и не вернутьшя. На вашем меште я бы гулял на лугу. А ешли вам так уж надо куда-то идти, навештите вон ту рощу, – уж приподнялся и указал направление головой. – Там рядом ешть канавка, в которой иногда бывает лягушачья икра, хоть и не так чашто, как хотелошь бы. Очень вкуш-ш-шная, – блаженно прошипел он. – А теперь можно жадать один вопрош, пока вы не ушли?

– Конечно, – сказал Вереск.

Уж мотнул головой в сторону Дождевика.

– Старик… Что с твоими руками?

– Ах, это! Видишь ли… – начал Дождевик.

– Погоди, – перебил Вереск. – Руками? То есть двумя? То есть обеими?

– Ну да, я как раз…

– Покажи!

Дождевик вскинул обе ладони, которых не было.

– Но это ужасно! Это же просто кошмар! Мох, ты что-нибудь про это знал?

Мох потупился.

– И когда же ты собирался рассказать мне? – яростно спросил Вереск.

Но прежде чем между друзьями успела разгореться ссора, с ужом Свеном произошло нечто странное. Глаза у него стали мутно-голубые. На миг он застыл без движения. Затем кожа у него на голове треснула и разошлась, но из-под неё проглянули новые, здоровые чешуйки. На свет показалась обновлённая голова – и до чего же она похорошела! Подбородок стал ещё белее, а жёлтые отметины по бокам – ещё ярче, чем прежде.

– Ох, прошу прощ-щ-щения, – сказал Свен, блаженно прикрыл глаза и начал тереться длинным телом о молодые стебли дикой петрушки и прочих луговых растений. Понемногу вся старая кожа слезла с него, будто чулок, и осталась лежать на траве – сокровище для того, кому посчастливится её найти. А молодая оливково-зелёная чешуя засверкала на весеннем солнышке.

– Так-то лучше, – довольно сказал Свен. – Давно мечтал об этом. До швиданья! Удачи!

Едва он скрылся в траве, как трое друзей присели под листком подорожника, чтобы обсудить печальную новость. Поначалу Дождевик