фабрика, где десятилетние дети чистили ткацкие станки. Причём на ходу. Пыль, грязь, опасность зацепиться и быть затянутым между валками. А работали дети, потому что только они могли пролезть внутрь. И платили им за такую опасную работу в несколько раз меньше, чем взрослому мужчине. Мужчине, заметь! Женщинам тоже платили меньше.

— Брррр! — Девушку передёрнуло. — Надеюсь, наши далёкие потомки до такого не дойдут…

— Надеюсь. Будет ведь наследство в виде более прогрессивных идей.

— Это каких?

— Ну… Кроме автоматизации… Да хотя бы охрана труда, возведённая в обычай. Равноправие, опять же. — Михаил о чём-то задумался на секунду и продолжил: — Только правильное равноправие чтобы… Без всяких экстремисток в виде фемок.

— В смысле «фемки»? Это как?

— Феминистки, только самого экстремистского толка. Всякие мужененавистницы и бодипозитивщицы.

— А! Помню одну такую. В ленте мелькала. Она в метро обливала мужиков, которые ноги расставляли. Дурость, особенно если вагон свободный. Можно же попросить сдвинуть. А вот если попался хам…

Михаил повернулся к девушке и потрогал лоб.

— Эй! Ты чего? — Отмахнулась та от него.

— Ира! Ты не заболела?

— С чего решил?

— Женщина, которая осуждает такое поведение. Я думал, таких не существует.

Ирина фыркнула.

— Во-первых, это действительно дурость. Во-вторых, я не осуждала. Я бы и сама облила. Но ведь сначала можно попросить. Но иногда попадаются такие хамы. Ух!

— Думаю, ей такие не попались. Она просила — парень сдвигал ноги. А она уже настроилась…

— Ага! Точно! — Ирина залилась колокольчиком.

Потом низким голосом, будто пародируя кого-то:

— «Эти мужланы почуяли, что им грозит. Но акция должна быть проведена! Поэтому буду лить сразу!»

— Ну, теперь мы подобного точно не встретим. Если только сами не вырастим хамов. Что в мужском, что в женском обличие. А вообще, всё это антисоциальное поведение — результат роста народонаселения.

— В смысле?

— Ну, желание выделиться, не быть общей массой. ЛГБТ это. Радикальный феминизм. BLM… Ну, это не в России, но всё же.

— А причём здесь «рост народонаселения»?

— Да вот, был эксперимент ещё в середине двадцатого века. Не помню, как мужика звали… Короче, один американский учёный провёл серию экспериментов над крысами и мышами[2]. Там такая же штука получилась, как у людей. Прям один в один. Он заселил несколько мышей в большую клетку. Там всё было: еды и питья вдоволь. Только места маловато. Сначала мыши плодились, как… крысы. Ха! А когда достигли определённого предела, началось непотребство. Появились особи, которые начали притеснять остальных на периферию. А сами жили у кормушек и жрали от пуза. Агрессия, отбирание еды у других. Хотя зачем? Ведь каждый может подойти к кормушке и поесть. Потом размножение замедлилось и вообще застопорилось. Стало появляться всё больше особей, которые либо постоянно себя мыли и причёсывали — это им нравилось больше секса. Либо переключились на самцов. Куча гомиков, короче. Кончилось тем, что, когда популяция уменьшилась до приемлемого числа, то выжившие были слишком стары, чтобы размножаться. Эксперимент «мышиного рая» провалился.

— Что, ничего не можешь в постели, так решил грузить девушку болтовнёй?

Из открытого окна торчала и лыбилась Ольга. Михаил онемел от такого наезда. Застыл, не зная, как ответить. Зато взвилась молодая жена:

— Как это не может? Всё он может!

Ольга фыркнула:

— А ты проверяла?

Молодушка тоже застыла, не в силах ответить.

— Короче, — женщина перекинула ноги через низкий подоконник и села поудобнее. — Короче, я тут жду, когда вы ляжете и займётесь размножением, чтобы помастурбировать всласть. А вы про политику. Эх!

Она махнула рукой и заржала, глядя на очумевших супругов.

— А что ещё остаётся? Втроём в постели я не согласна. По очереди — так сил нынче у Мишки не много. А хотелка чешется. Сколько времени уже без хера. Болел он, видите ли.

Михаил с Ириной медленно переводили взгляд со старшей жены друг на друга и снова на неё. Наконец, девушка смогла открыть рот:

— Но ты ведь сама говорила, что не хочешь слышать наши «охи-вздохи».

— Мало ли что я говорила! — Отмахнулась Ольга. — Давайте быстрее. Ужинайте и концерт начинайте. Надо размножаться, а не про политику речи толкать.

Михаил приподнял бровь и пристально посмотрел на старшую жену:

— Вообще-то, на ближайшие полтора-два года вопрос о размножении снят. Вы как бы «того-этого». Заняты, в общем.

— Значит, будете тренироваться. — Отрезала Ольга. — Давайте, давайте. Заходите. Я, уже ужин приготовила.

Мужчина и девушка снова переглянулись, состроили очумелые рожицы. Поднялись одновременно и вошли в дом.

* * *

— Так, ты садись сюда, а ты сюда. — Ольга забегала вокруг стола. — Нет, наоборот.

Сама же плюхнулась напротив.

— Так вам целоваться удобнее будет.

Михаил, успевший положить в рот кусок мяса, поперхнулся. Ира тут же бросилась стучать ему по спине.

— Ай! Тише ты! Рёбра болят.

— Ой, извини… Прости-прости-прости. — Ирина отдёрнула руки и чуть ли не заплакала.

— Очень больно?

— Терпимо. Давайте всё же поедим.

Михаил покосился в сторону умильно смотрящей на них Ольги. Оперши голову на ладонь, она не сводила глаз с парочки. Взгляд женщины затуманился, а улыбка расползлась по щекам. От такого кусок в горло не лез, но постепенно оба застучали вилками по тарелкам.

— Давайте уже, целуйтесь!

Внезапная фраза Ольги снова застопорила процесс. Михаил прокашлялся:

— Оленька… Ты не приболела, часом?

— Да, Оля. Странно для тебя такое…

— Нет, не заболела. Но голову от желания конкретно сносит. Короче, я сама же сказала, что видеть вас не могу, но… Другой порнухи мне не найти… Да целуйтесь вы!

— Вот что, подруга! Идём.

Ира решительно потащила супругу из комнаты. Захлопнула одни двери, потом в прирубе.

— Сядь, а то я будто с титьками говорю.

Ольга присела на кровать. Действительно, при такой разнице в росте Ирине приходилось говорить издалека или задирать голову.

* * *

Михаилу за двумя дверями ничего не было слышно. Но он решил, что тащиться и подслушивать — не стоит таких усилий. Чего раненый бок тревожить. Сейчас девчонки вернутся. Не всю же ночь они там… Или всю? Его встряхнула сначала мысль, что его бросят на пороге удовольствия — организм-то уже настроился. А потом разыгралась фантазия: две девушки, вдвоём, на узкой кровати… Да не-е-э… Он сам бы тогда оказался в той комнате, а девушки — с удобством на разложенном диване. Не будет такого… Михаил разочарованно вздохнул. Сейчас они вернутся.

Он почти угадал. Вернулась. Но только Ира.

— Всё! Я договорилась. Оля нам не помешает. По крайней мере — в процессе процесса. А там уж — как сам будешь себя чувствовать. Если смогёшь, то… А чтобы не разбередить