значит может быть моей, но совершенно не обязательно. Примерно один к ста.

— Чего? Тогда зачем?

— Чтобы на перья посмотреть.

— Это тебе курицы на рынке, Изольда? Дотронулась — значит, выбрала. Трогать нельзя просто так!

Я выдыхаю, уже решив повозмущаться, но тут же передумываю. Толку-то от этого не будет никакого. Зато есть кое-что хорошее, что не мешало бы подметить, чтобы здесь стало хоть чуточку теплее.

— Спасибо большое, что подсказал. Интересно, а все ведьмы с этим справились?

— Большинство уже отсеялись, — хмыкает Крыс, чем-то изрядно недовольный, судя по голосу.

Я нащупываю в сумке кусочек лепёшки, делюсь с ним и жую сама.

Становится ещё холоднее, совы не стараются выделиться, темнеет…

Почему темнеет?

И вновь светло.

Нет. Темнеет.

Нет.

Светло.

За куполом что-то летает и отбрасывает тень. Интересно. Подхожу к ледяной стене, где почти нет сов. Что-то приземляется рядом, слышу взмах крыльев и хруст льда. А затем шаги. Кто-то приближается ко мне.

Совсем скоро я замечаю человека. Он стоит по ту сторону, высокий, светлый. Большего не разобрать. Молчит. Я только собираюсь подать голос, как он вдруг кладёт ладонь с длинными тонкими пальцами на лёд. И тот нисколько под ней не плавится.

Дракон?

Ледяной лорд?

— Девочка, что пришла к владениям зла сама… — вдруг произносит он холодным, но при этом бархатным голосом.

По телу пробегают мурашки, гораздо сильнее, чем когда меня целовал Иванко.

Один лишь голос будоражит, а что будет, когда я увижу его обладателя?

Он представляется мне острым и заледенелым.

— Изольда, — представляюсь я.

— Аркай… Но какое это имеет значение? Ведь ты так и не нашла своего фамильяра.

— А ты… — спросила бы ещё много чего, но он уходит так, будто пришёл лишь констатировать один и без того мне известный факт.

— Забавный какой…

— Думаешь? — усмехается Крыс.

Когда я так думаю, имею в виду голос, конечно. Если он там, на плече, и корчит гримасы, слава небу, что я не смотрю.

Ладно, совы. Первое испытание.

Обхожу всех по кругу, вглядываюсь в непроницаемые… лица? морды? клевала? клювальники?

Одна из них ухает. Где-то позади. За ней повторяют и остальные. Даже не думаю идти в ту сторону. Это ловушка.

Потому что моя Сова предпочитает подобраться поближе, и уху-уху-уху-хухнуть уже тогда. Да и дали бы ей подать голос?

Я прохожу ещё раз, медленнее, и она, моя милая, выворачивает круглую башку, чтобы меня передёрнуло, и только тогда позволяет всем здесь присутствующим насладиться своим прекрасным голосом.

Тяну к ней руки, но вдруг две другие рядом взлетают и все остальные, словно по волшебству поднимаются и начинают кружить над куполом.

— Это ещё что значит?

— А что? — отвлекается Крыс от вылизывания задней лапы. — Если думаешь, что нашла свою сову, дерзай — лови!

— Ну что ж!

Тут главное не задумываться о том, как это сложно, а просто сделать. Так что я запрокидываю голову, щурюсь и вглядываюсь в совиный ком.

— А моя не может ко мне прилететь?

— Неа, они должны быть под потолком.

— Я нашла её, теперь ведь туда не только забраться нужно, но и снова отличить её.

— Да, — с довольством в голосе подтверждает Крыс.

Наверху так наверху. Я гляжу в самую высокую точку купала и там она, родимая, свисает с ветки (как только держится), страшно извернувшись и свесив голову.

Осталось только, чтобы для пущего эффекта она начала ей вращать.

Боюсь я этого, потому что каждый раз думаю, что она у неё так отвалиться может.

— И что ты будешь делать? Ещё немного поешь?

— Конечно, чуть позже. Мы можем съесть девяносто девять сов из ста.

Крыс ухмыляется:

— С тобой приятно иметь дело, Изольда!

Вот только он едва успевает зацепиться, когда я, вспомнив то ощущение, когда задержалась в воздухе, чтобы не обжечься, использую тот же приём, прыгая по ледяным веткам.

Они ломаются каждый раз, но я успеваю оттолкнуться и не падать, почти летая.

Это не сложнее, чем нагреть магией воду или залечить чей-нибудь порез.

Нужна лишь концентрация.

Совы ухают, я думаю только о своей, почти добираюсь до неё, но другая в последний момент её сбивает, и я схватила кого-то из них, но… кого?

Концентрация сразу уменьшается до размера крысиных слёз, и я стремительно лечу вниз, не успевая даже подумать о том, чтобы задействовать магию, но…

Приземляюсь на что-то мягко-твёрдое, горячие и живое.

По крайней мере, оно ощущается живым, но выжило ли после моего приземления?

Вопрос.

Открыв глаза и выдохнув, осматриваю новую подушку и усмехаюсь невольно.

Джек рычит:

— С таким вниманием меня разглядываешь… А слезть сначала не пробовала?

Глава 9. Сову солить

На вопрос о том, куда делся Крыс, Джек лишь ухмыляется и говорит, мол, пошёл на корм стражам ворот за то, что позволил мне пройти это испытание.

— Почему тебя так заботит то, что я учавствую?

Купол разламывается легко и непринужденно, и мы оказываемся под снежно-ледяным снегом, через который просвечивает пурпурное небо верхнего мира. Там, должно быть, красиво…

— Ты, ведьма, плюнула на то, что я тебя отверг, свалилась на голову троллям, как… ну да, снег. И отчего родители не назвали тебя Снежанной?

Ухмыляюсь. Может быть, и назвали, да откуда мне знать?

— Ничего против не имею, детка, — облизывается и сплёвывает льдинку, что меня даже забавляет. — Вот только ты тратишь моё время и отвлекаешь от действительно интересных женских драк. Ведьмы, знаешь ли, умеют веселиться и… веселить. И сегодня ночью должны будут это доказать.

— Правда? Как?

— Неважно, — он достаёт из кармана папиросу, почти такую, какую видела у торговца кофейными зёрнами и специями. Мелькает огонь синего пламени, и она на удивление начинает дымить. А мне казалось, что здесь у всех огонь ненастоящий… Тролль выдыхает сизое облачко прямо мне в лицо, и я закашливаюсь, отчего-то вцепившись в его сильную руку. — Видишь ли, ты совсем меня не веселишь. И смотреть, как тебя, с твоими жалкими силами, плещущимися на дне ведра, будут размазывать тонким слоем по льду… Может быть, и уморительно, но чертовски скучно.

Откашлявшись, я отступаю от него, ничуть не задетая. Всё-таки господин зла не обязан быть добрым человеком, заглядывающим мне в рот, как Робер.

Тролль ждёт реакции, а я рассматриваю его — огненная шевелюра, приятное, хоть и грубое лицо, устрашающий взгляд, красивое, мускулистое тело, пламя под кожей… Любопытно было бы расспросить его о людских легендах и вечной зиме, но ещё любопытнее — узнать что-нибудь о ледяном лорде.

При мысли о драконе начинаю краснеть, а