Наташа вздохнула, еще раз взглянув на тест, потом на подругу. Конечно, живота еще не было, но жизнь — она уже есть. Две жизни. Два сердца. Нельзя убивать. В этом она была абсолютно уверена.

— Я ему вечером скажу, мы как раз встречаемся. Не хотела по телефону, — коротко сообщила Ника.

Договорились, что сразу же им позвонит и расскажет.

Наташа шла домой и прокручивала в голове разные варианты развития событий. Если подруга вернется в слезах и скажет, что Денис от нее отказался — нужно убедить, что жизнь продолжается и нужно рожать. Что ж теперь делать?

А если Денис обрадуется? Почему-то этот вариант казался ей маловероятным, но наиболее желанным. Уж лучше пусть распишутся и живут вместе.

Звонка от подруги она ждала с нетерпением. И даже собственные безответные чувства и бесконечные сомнения на время отступили на второй план.

Им только по двадцать, а жизнь уже складывается — у каждого по-своему. Только два года назад они шли втроем, едва переступив порог школы, в новую жизнь. А теперь, возможно, через девять месяцев (даже меньше, уже весной) одна из них станет мамой.

А кто-то даже не целовался…

Звонок раздался после девяти вечера.

Наташа схватилась за телефон, как будто от слов, которые вот-вот услышит, зависела ее собственная жизнь.

А Ника была весьма спокойна. И начала с привычного:

— Чем занимаешься, Нат?

— Ты шутишь? — едва сдержалась Наташа. — Что он сказал?!

Ника засмеялась, словно получала удовольствие от того, какой фурор произвела своей новостью.

— Тебе с какого момента начать рассказывать?

— С начала, конечно.

— С начала, хорошо. Сначала я долго выбирала, что бы такое надеть, чтобы хорошо выглядеть.

— Издеваешься?

Она опять засмеялась.

— Ну ладно, мы встретились в парке у фонтана и пошли гулять. Я сперва ничего говорить не стала, а он не заметил, что я какая-то не такая. Вот они, мужики, какие толстокожие. Целых семь с половиной минут продержалась! А потом говорю: «Слушай, нам обсудить кое-что нужно». Он с улыбкой так посмотрел на меня, даже не догадался. «Я тоже хотел предложить тебе кое-что». У меня чуть глаза на лоб не полезли. Выдавливаю: «Что?». А он отвечает: «Переезжай ко мне». Я говорю: «Ладно, только я не одна перееду». Он опять смеется: «Кота своего возьмешь? Ты же знаешь, у меня на шерсть аллергия». Думаю: «Надеюсь, на детей аллергии у тебя нет, и ты не от этого сбежал из дома». Говорю миленьким голосом: «Нет, Дени, я беременна». Слушай, у него такое лицо стало, я думала, ему сейчас плохо станет. Повалится посреди улицы, и что я с ним делать буду? Говорю: «Не переживай, милый, даже я так не волновалась, когда узнала». А он еще шутит: «Ну да, тебе же нельзя волноваться». В общем, пока до кафе добирались — это еще минут десять — он прям заметно замкнулся, шел, почти не разговаривая. Осмысливал, видимо.

— А ты о чем думала? — срывающимся голосом спросила Наташа.

Она и представить не могла, какие чувства переполняли бы ее, если бы любимый мужчина так отреагировал. Спать, значит, он хотел, а детей не хотел? Расхлебывай сама?

А Ника продолжала — так просто и легко, словно и не свою историю излагала, а очередную серию мыльной оперы пересказывала:

— Заказали мы кофе. Ну, он кофе, а я сок. Смотрю на него и думаю: «Плохо дело. Совсем малый бледный стал». А он перехватил мой взгляд, выдавил жалкую улыбку и говорит: «Что ж поделать, будем рожать». «Ага», — говорю. А тут мой сок принесли, и мне так захотелось повыкрутасничать — ну, я же беременная, мне можно. Говорю: «Слушайте, девушка, а можно мне сюда мороженого добавить?» У них обоих такое лицо стало! Еле сдержалась от смеха. Официантка пропищала: «Куда? В сок?». «Ага», — говорю. Тут Дени нашелся: «Не обращайте внимания, спасибо», — и на меня шикает. А я смеюсь в голос. В общем, призналась, что пошутила, и все эти байки про бзики беременных — не больше чем избитый стереотип.

— Ты еще только месяц в таком положении.

— А, — отмахнулась она. — Ты думаешь, у меня резко характер испортится? Или я начну молотить всё подряд без разбора: острое, соленое, кислое, сладкое, жирное?

— А потом? — не стала вдаваться в кулинарно-пищевые особенности я.

— Ну а что потом? Потом обсуждали, как дальше жить будем. Я к нему на следующей неделе переезжаю.

— Расписываться будете?

— Пока нет. Пару месяцев поживем, посмотрим, сможем ли сойтись характерами. А то, может, убьем друг друга на третий день.

Для Наташи это было не просто странно, а совсем непонятно. Всё вверх дном. Какое уж тут «посмотрим», когда ребенок родится через восемь месяцев?!

Но говорить она ничего не стала. Лишь вздохнула, отделалась парой дежурных вопросов о самочувствии подруги и планах на вечер — почти уже ночь, — и вернулась к компьютеру.

Жутко хотелось зайти на страницу Марка, но она себе запретила. Умри, но терпи.

Паша тоже не писал. Она несколько раз его «продинамила», прикрываясь планами, и он, наверное, понял истинную причину ее отмазок. Наташу мучала совесть. Куда не ступи — ни на минуту она не замолкает! У кого-то ее вовсе нет, а у нее — за троих, переизбыток. И встречается с ним — мучается, что обманывает парня: и ближе не подпускает, и от ворот поворот окончательно не дает. И теперь, когда вроде бы чуть отпустила, сердце сжимается. Отчего? Одной оставаться опять не хочется? И его заботы, неблагодарная, не ценит, лишь принимает как должное. Тоже мне, королева!

О, она была еще та самоедка! И критиков с их острыми замечаниями не нужно.

Ближе к ночи надумала — даже монетку подбросила, чтоб решила ее судьбу: «Орел — значит, напишу ему. А если решка, то нет. Пусть всё катится, будь как будет».

Выпал орел. Хотела перебросить еще раз, но обещание есть обещание.

«Хотя бы с самой собой можешь быть честной?»

Написала.

«Привет! Предложение о кино еще в силе?»

«Господи, ну зачем же я снова?! Я ведь его не люблю… Он мне даже не нравится!»

Паша был в сети, поэтому ответ долго ждать себя не заставил:

«Да, билеты лежат:)».

Это ему, якобы, мама принесла — им на работе давали — приглашение на двоих на любой фильм с открытой датой.

Стали выбирать фильм — на мнении сошлись быстро. Ей лишь бы не триллер, а так всё равно.

С Марком пошла бы даже на ужасы. Можно было бы прижиматься к его плечу в особенно острые моменты, и под этим благовидным предлогом стать к нему еще ближе, вдыхать аромат его одеколона (пользуется ли он им?), разглядывать его крепкие руки и длинные пальцы (всё именно так, как она любит), и просто быть рядом.