— Это у тебя настоящая корона? — спросилаГабриэла, разглядывая затейливую бриллиантовую диадему, которая делала Марианнупохожей на крестную из сказки про Золушку.

Вообще-то Габриэле не разрешалось называть взрослых на «ты»;та же Марианна должна была быть для нее «миссис Маркс» или, на худой конец,«вы», «тетя Марианна», но девочка чувствовала себя с ней настолько спокойно исвободно, что часто сбивалась на фамильярное «ты». Даже наказания, которыеналагала на нее мать, не сумели отучить Габриэлу от этой привычки.

— Это называется диадема, — поправила Марианна ибросила быстрый взгляд назад и вниз, где у подножия лестницы ее терпеливо ждалРоберт, облаченный в смокинг и блестящие лаковые туфли. — Когда-то онапринадлежала моей бабушке.

— Она была королева? — замирая от восторга,спросила Габриэла, и Марианна не сдержала улыбки. У девочки был такойдоверчивый и вместе с тем такой мудрый, знающий вид. Необыкновенно трогательныйребенок.

— Нет. Моя бабушка была чудаковатой пожилой леди изБостона, но однажды она действительно встречалась с английской королевой инадевала эту штуку. Мне показалось, что она очень идет к этому платью.

Сказав это, Марианна аккуратно сняла диадему и одним плавнымдвижением пристроила ее на светлые кудряшки Габриэлы.

— А вот ты действительно похожа на принцессу, —сказала она.

— Правда? — в восторге ахнула Габриэла.

— Взгляни сама, — шепнула Марианна и, обхвативГабриэлу за плечи, подвела ее к большому зеркалу в массивной бронзовой раме.

Габриэла во все глаза уставилась на свое отражение.

Она действительно была похожа на маленькую сказочную принцессу,которую только что разбудил поцелуем прекрасный принц.

«Но почему, — тут же спросила она себя, — почемуМарианна такая добрая, а мама — нет? Как они двое могут быть такими разными?» Вэтом была какая-то загадка, которую, как чувствовала Габриэла, ей не разгадать,даже если она будет думать сто лет. Или даже тысячу. Одно объяснение пришло ейв голову почти сразу, но оно было слишком ужасным. «Быть может, — подумалаГабриэла, — я не заслужила такую маму, как Марианна…»

— Ты — чудная маленькая девочка, — негромкосказала Марианна, снова наклоняясь, чтобы поцеловать Габриэлу в макушку. Потомона взяла алмазную диадему и снова водрузила ее себе на голову. Бросивпоследний взгляд в зеркало, она поправила украшение изящным движением руки иповернулась к Габриэле.

— Твоим родителям очень повезло, что у них есть такаязамечательная дочка, — со вздохом сказала она.

От этих слов на глаза Габриэлы набежали слезы. Если бытолько миссис Марианна знала… Тогда она не только не дала бы ей померитьдиадему, но и разговаривать-то с ней не стала бы! Впрочем, все еще быловпереди. Габриэла не сомневалась, что рано или поздно мама расскажет своейподруге, какое чудовище — ее дочь, и тогда…

«Нет, не стану об этом думать, — решила она ипроглотила застрявший в горле комок. — Пусть что будет — то будет».

Марианна несильно пожала ей пальцы.

— А теперь мне пора идти вниз, — шепнулаона. — Бедный Роберт совсем меня заждался.

Габриэла с пониманием кивнула. Она никак не могла прийти всебя после всего, что произошло с ней за каких-нибудь несколько минут. Поцелуй,ласковые слова, нежное объятие, сверкающее украшение на голове — казалось, этопроисходит не с ней, а с какой-то другой девочкой. Сама того не подозревая,Марианна сделала ей самый дорогой подарок.

— Как бы мне хотелось немножко пожить с тобой! —неожиданно для себя выпалила Габриэла, когда они шли по коридору к лестнице.Марианна по-прежнему держала ее за руку, и Габриэле очень хотелось оттянутьнеизбежное расставание.

Услышав это странное заявление, Марианна невольно замедлила шаг.Она не понимала, что могло заставить девочку сказать такое.

— Я бы тоже этого хотела, — ответила она негромкои сильнее сжала пальцы Габриэлы. Ей вдруг показалось, что нельзя выпускать изрук эту маленькую ладошку, которая каким-то неведомым образом протягиваласьпрямо к ее сердцу, к ее душе. В глазах Габриэлы стояла такая недетская печаль,что Марианна испытывала почти физическую боль каждый раз, когда встречалась сней взглядом.

— Но, — добавила она первое, что пришло ей вголову, — твои мама и папа очень огорчатся, если тебя не будет с ними.

— Нет, — с неожиданной твердостью ответилаГабриэла. — Они не огорчатся.

Марианна даже остановилась и некоторое время стояланеподвижно, внимательно глядя на Габриэлу. Девочка низко опустила голову, так чтоМарианне не было видно ни ее глаз, ни лица, но сама поза Габриэлы быланастолько красноречивой, что в конце концов Марианна решила, что девочка вчем-то провинилась и мать отругала ее или даже наказала. Самой Марианнеказалось совершенно невероятным, что кто-то может хотя бы повысить голос натакого прелестного ребенка, однако она не сомневалась — сегодня что-тослучилось.

— Хочешь, я вернусь через некоторое время и мы ещенемножко поболтаем? Или, может быть, мне лучше зайти к тебе в комнату? —предложила Марианна. Молящие глаза и печальное лицо Габриэлы буквальноразрывали ей сердце, и Марианна чувствовала, что, если она уйдет, она совершитпредательство. Обещание прийти еще раз было единственным, что могло как-тоуспокоить ее совесть.

Но Габриэла отрицательно покачала головой.

— Тебе нельзя, — сказала она, думая о том, чтосделает мама, если Марианна поднимется в детскую. Элоиза терпеть не могла,когда гости разговаривали с девочкой или — того хуже — восхищались ею. «Не смейнадоедать взрослым!» — не раз говорила она, сопровождая свои слова шлепком илизатрещиной.

— Почему? — удивилась Марианна.

— Тебе не разрешат. — Габриэла снова покачалаголовой.

— А мы потихоньку… — Марианна выпустила ее пальцы истала медленно спускаться по лестнице, придерживая свое сверкающее платье,которое как будто плыло в воздухе вокруг нее. На половине пути она остановиласьи, обернувшись через плечо, послала Габриэле воздушный поцелуй.

— Я вернусь, Габриэла, обещаю!.. — проговорила онаеще раз.

Габриэла ответила ей таким печальным взглядом, что вторуюполовину лестницы Марианна преодолела чуть ли не бегом.

Роберт, ожидавший ее внизу, пил уже второй бокал шампанскогои коротал время за разговором с польским графом Пшесецким. Граф был очень хорошсобой и избалован женским вниманием, однако при виде Марианны глаза егоневольно вспыхнули. Склонившись в изящном поклоне, он поцеловал Марианне руку,и она, смеясь, что-то сказала в ответ. Они еще немного поговорили, а потоммедленно пошли в гостиную.

Габриэла провожала их взглядом. Ей очень хотелось сбежатьвниз, чтобы снова прижаться к тете Марианне, ощутить ее тепло и почувствоватьсебя в безопасности, но она не смела. Она только вздохнула, и в этот моментМарианна обернулась и еще раз помахала ей рукой. Потом, рассмеявшись в ответ наочередной комплимент графа, исчезла в дверях гостиной.