Только обстановка такая, что восторгаться или удивлятьсянекогда. Как человек приземленный, я в первую очередь задал себе насквозьпрактический вопрос: а нельзя ли ваше умение обернуть себе на пользу? Благоцели у нас с вами совпадают… Ну, и начал я за вами наблюдать. Настропалилребят, чтобы прощупали, стал смотреть, что вы предпримете… Честно вампризнаюсь, что нынешнюю ночь я не спал вовсе. Лежу и думаю: а вдруг вы, придя вясное сознание и видя свое положение, улизнете каким-то волшебным образом? Ведьпомешать вам в этом случае было бы решительно невозможно. Вы и непредставляете, какая каменюга у меня с души свалилась, когда рассвело, а высидели на прежнем месте… Значит, улизнуть в одиночку не можете, а? Не хватаетумения? Не можете, скажем, дымком обернуться и в щель между доскамиулетучиться? И не можете велеть вахарям, чтобы сошли сюда, вывели вас наружу,повернули корабль назад?

– Ваша правда, – сказал Сварог. – Этого я не умею.

– Но что-то же умеете, окромя того, чтобы доставать извоздуха табак и жратву? Что-то, что поможет отсюда выломиться? О вас, колдунах,столько рассказывают… Думайте, жамый, думайте! Или вам охота горбатить десяткуна хлопке?

– Никоим образом.

– Ну, так как тогда?

Сварог старательно перебирал в памяти все, на что он былспособен. К сожалению, приходилось признать, что большая часть его магическихспособностей предназначена исключительно для того, чтобы сделать благополучнуюжизнь еще более комфортной, и только. А остальное… Умение не задохнуться ввиселичной петле абсолютно бесполезно там, где тебя не вешают… Точно так же обстоити с ночным зрением, и кое с чем еще… А впрочем… Если подумать…

– Кое-что, если рассудить, все же отыщется, жамыйБангал, – сказал он уверенно. – Правда, нам нужно как следуетпосоветоваться и многое обсудить…

– Все, что хотите, – горячечным шепотом ответилБангал. – Я сейчас готов и душу прозакладывать, если вы по этой части…

Сварог усмехнулся:

– Душа ваша мне без надобности, успокойтесь. Объясните-калучше вот что…

Сколько бы там грехов ни накопилось у Бангала за душой, организаторомон оказался отменным. Впрочем, в противном случае вряд ли и докарабкался бы досвоего нынешнего титула в «тарабарском царстве»…

Предложенный им план, быть может, и не стал вершинойвоенно-стратегической мысли, однако выглядел, по мнению Сварога, лучшим изтого, что в данной ситуации можно придумать. Риск, понятное дело, был огромный,а победа отнюдь не гарантирована, но тут уж ничего не поделаешь: единственныйшанс, единственно возможный замысел…

Плохо только, что самому Сварогу пока что совершенно нечегобыло делать в ожидании своего звездного часа, и он от вынужденной праздностиготов был на стену лезть. Эти несколько дней в вонючем трюме показалисьбесконечными, время ползло, как черепаха. Но ничего тут не поделаешь:во-первых, предприятие требовало нешуточной подготовки, а во-вторых,«тарабарский принц» с большим знанием дела растолковал, почему следует выждатьнесколько лишних суток.

Все дело, объяснял он, в психологии конвоя: первые два-тридня, когда этап только-только отправился в дорогу, вахари чувствуют себя,словно на раскаленной плите: ждут подвоха, бунта, сопротивления, какого-тохитрого финта, отчего являют собой образец бдительности и настороженности. Ну,а потом, когда с течением времени не происходит ровным счетом никаких инцидентов,охрана незаметно для себя расслабляется, утрачивает прежнюю хватку, бдит уже нетак недреманно… Конечно, в лексиконе Бангала не было слов «психология» и«инциденты», но верить ему следовало безоговорочно, знал, о чем говорил.

Дни напролет его подручные, стараясь не суетиться, бродилипо плавучей камере. Высматривали подходящих людей, присаживались рядом,заводили беседы – намеками, издалека. Иногда, закинув крючок, вставали иуходили, предоставляя клиенту дозреть, а иногда рыбка оказывалась сообразительной,заглатывала наживку моментально, и дипломатической изощренности не требовалось.

Понемногу выяснилось, что твердо рассчитывать можно человекна сорок. От профессиональных нищебродов со стажем и мелкого жулья с городскихокраин с их повадками скорее бродячих собак, чем волков, толку в настоящем боюждать не приходилось – на острия гуф и дула мушкетонов вряд ли попрут с голымируками даже ради желанной свободы. Рефлексы не те. Однако в трюме хватало инарода совершенно другой масти: разбойники, серьезные воры и прочие душегубы;люди с опытом военной службы – и дезертиры, и просто бывшие солдаты; привыкшиеко всему жители Пограничья, порубежных губерний и Вольных Маноров; моряки стуманной биографией… От них предполагалось гораздо больше пользы. Благо стражников,судя по опыту тюремных сидельцев, на таком корабле самое большее человек сорок– не армия, как-никак. Матросов принимать в расчет особенно не следовало – ониналовчились драться в кабаках и пырять друг друга ножами, но в драке с волками,которым совершенно нечего терять, вряд ли покажут чудеса героизма, как-никак невоенные, обычная «парусная прислуга». А впрочем, как сказал Бангал смечтательно-хищной улыбочкой, даже от мелкой шелупони может выйти в схваткекое-какая польза: видя, что наша берет, иной шпенек и нападет на вахаря соспины, и за ноги схватит, предусмотрительно лежа в уголке. Такова ужчеловеческая натура – с определенного момента даже самые трусливые стремятсясрочно примкнуть к явственно обозначившемуся победителю.

Даже если среди трюмных постояльцев и имелись стукачи,помешать они ничему не могли: посланцы Бангала не называли никаких конкретныхдат и никого не посвящали в конкретные планы действий, детали и подробности.Просто-напросто сообщали намеченному в потенциальные соратники, что «кое-чтоготовится». Выясняли, готов ли он примкнуть, помахать кулаками ради свободы. Ипотом, у стукачей в здешних специфических условиях не было никакой возможностиукрадкой встречаться с начальством для доклада. Тихарю оставалось одно:подбежать к люку и заорать что есть мочи охране что-то вроде: «Родненькие,срочно заберите меня отсюда, я та-акое расскажу – ахнете и оцените!» Пока чтоничего подобного не произошло.

Оружия, правда, не было. Ничего, хотя бы отдаленно похожегона оружие или способного с грехом пополам оружие заменить. Ни единой булавки насотню человек. Как ни прикидывай, потери среди бунтовщиков обещают бытьогромными. Но Сварог в глубине души полностью соглашался с нехитрой мыслью,высказанной Бангалом вслух: бывают случаи, когда на любые потери следуетзаранее начихать с высокой башни. И, между прочим, продолжал Бангал, развиваятему о шпиках, неизвестно еще, как поведут себя стукачи, когда запахнетсвободой, поспешат доложить о готовящемся бунте, или промолчат – это ведьопределенно не сыскари на жалованье, подсаженные «под видом», а такие жекаторжане с десяткой в зубах, запуганные либо соблазненные будущимипослаблениями…

Сварог согласился с этой мыслью, но уточнил: все зависит оттого, насколько стукач поверит в успех дела. Если увидит реальную надежду науспех, наверняка промолчит, а вот если ему покажется, что у мятежа нет нималейших шансов – поднимет шум.