Я искренне не понимала, к чему все эти коленопреклонения, ведь мы же родственники! И с трудом сдерживала желание подойти и помочь подняться старику Гарри. Раз уж они сделали это, видимо, так положено.

— Граф Ричард Линдсей.

Голос из темноты прозвучал раскатом грома, и я застыла. Даже сердце перестало биться, от одного только имени.

Величественный, мощный, по-королевски красивый, Рик сделал шаг из темноты, сразу же проникая в мое пространство своей мощью, заставляя трепетать от восхищения, любви и страха. Я каждой клеточкой чувствовала, как его аура мягко обволакивает мое тело, заставляя подчиниться и растаять.

Его взгляд сильнейшим магнитом притянул мой, и я увидела в черных широких зрачках то, чего не видела никогда раньше — ярость.

Страх ударил в голову и сработал инстинкт самосохранения. Разряд неистовой силы соскочил с кончиков моих пальцев, ломаными голубыми ниточками соединяя наши тела.

На несколько секунд мрачный зал озарился светом, позволяя разглядеть изумленные лица присутствующих.

Ослепленная своей же молнией, я, чувствовала, как силы исчезают, и земля уплывает из-под ног.

В ушах звенело и сотни голосов смешались в омерзительный гомон. Но тепло, окутывающее мою полуобнаженную спину, успокаивало. Так и хотелось повернуться на бок и уснуть, прижимаясь покрепче к этой грелке. Но так не вовремя вернувшееся сознание, дало понимание того, что я вовсе не в своей постели, а в надежных руках Рика.

Он держал меня крепче, чем требовалось, впивая пальцы в мои обнаженные плечи, пока темные глаза блуждали по обессиленному телу. Сжатые челюсти и сведенные хмурые брови обещали мне суровое наказание. Вот только за что?

— Я в порядке, можешь отпустить меня, — я уперлась ватной ладоньюй в крепкое плечо, пытаясь отстраниться.

— Мне кажется, ты замерзла, — сухо парировал он, ничуть не ослабляя хватки.

— Нет, с чего ты взял?

— С того, что ты раздета! — прорычал он, играя желваками.

Ах вот оно что! Значит, фокус удался! Не зря я вытерпела миллион примерок!

— Принесите Виктории что-нибудь потеплее! — рявкнул он помощникам, стоящим неподалеку, и те за полминуты раздобыли для меня меховую накидку.

Не давая приблизиться никому, он сам укутал мои плечи в черное манто, и усадил на место.

Пока Рик бережно поправлял мои волосы, неуклюже раскладывая их поверх черного меха, я тянулась щекой к его руке, чтобы коснуться кожи, которая пылала, как тысячи костров.

Внезапно вместо сотни незнакомых лиц передо мной появилась картинка стены лесного домика. Будто я находилась не в роскошном каменном дворце вампиров, а именно там, в трухлявой избушке со скрипящими половицами. Внизу живота стало жарко, тяжело. И краткий миг боли, тут же превращающейся в блаженство, напугал меня больше, чем глаза разъяренного Рика.

Что это было?

Я часто заморгала, прогоняя странное видение. Похоже на воспоминание, но…я не помню.

— Ты бледная, может быть, стоит отменить церемонию?

Заледеневшие пальцы обожгло прикосновение Рика.

И снова вспышка. Вот только теперь я видела перед собой обнаженную мужскую ключицу, медленно втягивала аромат кожи, и все мое нутро трясло от вида пульсирующей венки, пересекающей могучую шею.

— Викки! — голос отца выдернул меня из видения, — что с тобой?

— Показалось… — наверное…

Рик тотчас убрал свои руки, и их с отцом взгляды пересеклись, будто о чем-то переговариваясь. Но сейчас мне не до их тайн.

— Если хочешь, мы перенесем…

— Нет-нет. Давайте продолжать.

Я сделала глубокий вдох, набираясь сил. Надо поскорее покончить с церемонией, чтобы больше к этому не возвращаться.

Когда мужчины, окружающие меня, убедились, что я в порядке и расступились, я обратила внимание на абсолютную тишину. Каждый из присутствующих в зале стоял с таким видом, будто сам Господь спустился с небес. Вампиры, их прислуга и люди, приглашенные в качестве развлечения, абсолютно каждый стоял, застыв на месте с распахнутыми глазами. И лишь один из них, наскоро делал зарисовки в альбоме, словно боялся не успеть запечатлеть что-то важное.

— Можем продолжать, — отец махнул рукой, и вампиры стали постепенно оживать, шепча о своих впечатлениях друг другу.

«Пара», «пара», «Ричард ее пара».

Сотни гостей твердили лишь одно, не сводя с нас глаз, и под эту какофонию чужих голосов ко мне пришло озарение.

Рик спровоцировал, испугал меня специально, чтобы обозначить, кто здесь имеет право на будущую королеву. Каждый из присутствующих своими глазами убедился, что на Рика не действуют разряды тока, испускаемые мной. И благодаря такому шоу мало кто рискнет не то что заявить о своих правах на меня, но и подойти ближе, чем на два метра.

Ох, Рик!

Я сжала кулаки, мечтая впечатать один из них в его челюсть. Значит, тебе можно иметь жену и одновременно считать меня своей, а я должна как собака, преданно ждать, когда ты закончишь эти политические игры? Да чтобы тебя черти разодрали! И пусть я тебя люблю, но просто так не сдамся! И пока ты будешь играть, я заставлю твои нервы завязаться в узлы!

— Рик…продолжай, — дождавшись, пока народ, до сих пор находящийся под впечатлением утихнет, отец дал слово своему племяннику.

Рик кивнул головой в темноту, и оттуда выскочил юный паж, держа в руках сверток. Рик молча забрал его, взялся за край листа, но разворачивать не стал.

— Я хотел, чтобы память о том, что мы пережили, осталась с тобой навечно. И, мне показалось… — Рик немного помедлил, заставляя сердце трепыхаться от любопытства, — тебе понравился этот замок.

Он слегка тряхнул сверток, и тот в мгновение развернулся в большой холст, на котором был изображен тот самый дворец, на который я так долго любовалась на ярмарке в Брюгге. Картина, которую художница предлагала туристам купить за 300 евро, и на которую я так стеснялась попросить денег, теперь моя!

Я с трудом сдержалась, чтобы не завизжать от радости!

Забытый, почти разрушенный, он ничуть не утратил величия и красоты. Окруженные рвом светлые стены украшали ветви деревьев, проросших сквозь окна и двери. И даже вот такой: разбитый и уставший, он так и манил познать его тайны.

— Ты купил ее! — наверное, будущей королеве не следовало бы так бурно и восторженно реагировать на подарки, но я не могла сдержаться. Когда? Как? Ведь мы постоянно были вместе! Он не оставлял меня ни на секунду, и я не помню, чтобы он вообще обратил свое внимание на эту картину.

— Я купил его. Теперь он твой.

Голова отца медленно повернулась в нашу сторону, и правая бровь вопросительно приподнялась.