Может, я что-то путаю и папа сказал это в другой раз, даженаверное, скорее всего, тогда я шумно возмутилась вмешательством родителей вмои личные дела, фыркала как дура: мол, подумаешь, большое дело, погулялавечерок с третьекурсником! Но я поняла, что Глеб родителям понравился, а надругой день выяснилось, что и он в восторге от них.

И почему я вдруг сейчас вспомнила ту папину фразу? Я с техпор никогда ее не вспоминала, а сейчас она отчетливо всплыла в памяти. «Тыдолжна состояться как личность!» А разве я состоялась? Кто я? Жена, и только.Но разве этого мало? И потом, наверное, папа имел в виду не профессию, а что-тодругое? Или я ошибаюсь? Впрочем, мало ли что говорят взрослые влюбленнойдевчонке. Вот мамины слова о том, что я намучаюсь с Глебом, разве они сбылись?Она ведь имела в виду, что такой красивый парень будет у женщин нарасхват, чтоон станет изменять мне направо и налево. Но насколько я знаю, это не так. ИГлеб совсем не бабник, несмотря на то что женщины, конечно, заглядываются нанего, более того, мрут как мухи. И я совершенно точно знаю, что он меня любит,что у него нет от меня секретов. Конечно, я допускаю, где-нибудь на гастроляхпод шумок, как говорится, он с кем-нибудь и переспал, но я ведь об этом ничего незнаю и никакие «доброжелательницы» никогда ничего мне не доносили. А когдапогибли мои родители и я полгода не помню как жила, что только Глеб не делал,чтобы смягчить мою боль, а когда я потеряла ребенка, он страдал не меньше меня,сознавая свою косвенную вину. Нет, я никогда не мучилась с ним.

Просто время было уж очень нелегкое, многим пришлосьпожертвовать, но я вовсе не считаю это жертвой. Надо было как-то выживать, вотмы и выживали, а кому больше досталось, это неважно. И потом, женщинывыносливее мужчин.

– О чем ты задумалась, детка? – тихо спросилабабушка.

– Да так, вспомнила молодость.

– Саша, о чем ты говоришь! Чтобы я больше никогда этойглупости не слышала.

Потом вернулась из парикмахерской Инна Кирилловна, мы втроемпообедали, и бабушка почувствовала себя лучше. А в начале шестого явился СергейИпатьевич, удивительно симпатичный старичок, по-видимому, давний поклонник ИнныКирилловны.

Он пришел с букетиком нарциссов, расцеловал всем нам ручки,а потом вдруг посмотрел на бабушку и сказал:

– Марусенька, давай-ка уединимся минут на десять.

– Это еще зачем? – поморщилась бабушка.

– Маруся, не капризничай! – не терпящим возражениятоном заявила Инна Кирилловна.

Я ничего не понимала.

– Саша, давайте выйдем! – приказала она мне.

Пришлось подчиниться.

– Что это значит? – испуганно спросила я.

– Сережа – великолепный врач, он по сей день работает,хотя ему скоро восемьдесят.

– Вы хотите сказать, что…

– По-видимому, ему не понравился Марусин вид.

У меня упало сердце.

– Мне показалось, что бабушке стало лучше.

– Ей вообще не следовало сюда приезжать, ей этот климатпротивопоказан.

У меня возникло ощущение, что она во всем винит меня.

– Нет, Саша, вы тут ни при чем, вы же ничего вообще незнали, но она ведь могла попросить, допустим, меня, поговорить с вами, всеобъяснить, а вы бы поехали к ней. Не так уж плохо было бы проехаться в Израиль.Но ей надо было самой! Ей вообще всю жизнь больше всех было надо, вот и Венькабыл такой же, допрыгался до высылки, дочери лишился…

Наконец Сергей Ипатьевич вышел с довольно суровым видом ипригласил нас в комнату:

– Вот что, милые дамы, вынужден вас всех огорчить.Марусе надо немедленно возвращаться к себе. Она просто не может тут оставаться.Это уже не шутки. А ведь предстоит еще перелет и вся эта нервотрепка ваэропортах и переезд до Арада. Это потребует много сил, которых у Маруси сейчаснет. А посему, Саша, придется вам взять на себя хлопоты по обмену билета ивсему прочему. Хорошо бы отправить вашу бабушку завтра.

– Завтра суббота, – напомнила бабушка, – невыйдет. Если только завтра ночью…

– Отлично. А до тех пор тебе придется быть дома, никудане выходить и вести себя более чем осторожно, Марусенька. А Саша потом к тебеприедет.

– Сережа, ты не преувеличиваешь? – робкоосведомилась бабушка.

– Маруся! – поморщился старый доктор.

– Ну что ж, раз ты настаиваешь… Саша, тебя не оченьзатруднит эта история с билетом?

– Господи, бабушка, о чем ты говоришь! Я сделаю все,что возможно. – Мне хотелось плакать.

Вскоре Инна Кирилловна с Сергеем Ипатьевичем ушли в театр, ая осталась в полной растерянности.

– Бабушка, может, я прямо сейчас поеду насчет билета?

– Нет, деточка, не стоит. В конце концов, улечу язавтра ночью или послезавтра днем, не столь уж важно, поверь мне. А сейчас мнене хотелось бы тебя отпускать. Посиди со мной.

– Бабушка, тебе плохо?

– Нет, сейчас уже нет, мне хорошо, я вот гляжу на тебяи чувствую себя счастливой.

– Бабушка, тебе, наверное, вредно много разговаривать.

– Сашенька, в моем возрасте даже просто житьвредно, – ласково улыбнулась она. – Сейчас мне нормально дышится, ислава богу. Но, похоже, придется и вправду уехать раньше, как ни жалко. Я бы судовольствием плюнула на врачебные советы, но у меня в Араде есть действительноважные дела, которые нельзя бесконечно откладывать.

– Дела? – удивилась я. – Какие дела?

– Я должна составить завещание. Израиль довольнобюрократическое государство, и это будет не так уж просто. Ты ведь не прямаянаследница по документам, к тому же гражданка другой страны. Но все этопреодолимо. У меня есть молодой друг, Миша Цейтлин, он юрист, он мне поможет.

– Бабушка, ну зачем, – смутилась я.

– Ax, Сашенька, раньше я тоже думала, что все это нетак важно, ведь что мы раньше могли оставить своим наследникам? Комнату в коммуналкеили в лучшем случае квартиру в хрущобе? Но ведь и такая малость много значила вжизни. А у меня есть какие-никакие деньги и превосходная большая квартира,которая тоже немало стоит. И всем этим надо распорядиться. А сейчас, Саша, яхочу кое-что тебе отдать. А то, боюсь, начнется суета с внезапным отъездом, иеще сейчас мы вдвоем… Будь добра, открой шкаф, там на верхней полке лежит моясумочка. Дай ее мне. Вот спасибо. – Бабушка вытащила из сумочки конверт снадписями на иврите и протянула мне. – Я хотела отдать это тебе ваэропорту, так было задумано, но мало ли что я задумала… Так вот, в этомконверте, Сашенька, кредитная карточка на довольно существенную сумму.

– Бабушка!

– Саша, тебе ведь очень нужны деньги, а я могу помочь.Не станешь же ты отказываться!