Лежу накровати ииграю сДэвидом, когда, вопреки всякой логике, мне звонит Кристоф Лемуан. Позволяю звонку переключиться наавтоответчик, апотом прослушиваю голосовое сообщение: «Привет, Алиса! Говорит Кристоф Лемуан. Дляменя большая честь сообщить, что мы рады приветствовать тебя врядах мечтателей «ЭверДрим»! Выходи спонедельника, если сможешь, ибоприключения неждут! Перезвони, нам нужно обсудить твой контракт. Доскорого!»

Ошеломленно проигрываю сообщение еще три раза. Похоже, намолодого генерального директора япроизвела хорошее впечатление– настолько хорошее, что он закрыл глаза намнение своего партнера. Аможет, никто, кроме меня, неоткликнулся навакансию ине захотел работать надтаким странным проектом… Решаю неломать себе голову иперезвонить. Кристоф Лемуан полон решимости взять меня наработу. Хочу спросить, почему, носдерживаюсь, опасаясь все испортить. Уменя есть работа, иэто единственное, что сейчас имеет значение.

Когда через несколько часов грузчики привозят упакованные вкоробки вещи, которые яотправила сюда изШтатов, это кажется мне знаком: теперь мое место здесь, вПариже. Коробок небольше двадцати: яраспродала всю мебель ибольшую часть вещей.

Следующие несколько дней уходят науборку стряпкой ипылесосом. Яразбираю большую часть коробок, нокнекоторым мне прикасаться нехочется; восновном наних написано «Лондон», ноесть одна коробка, ккоторой мне особенно нехочется прикасаться. Наней черным маркером выведено яростное «Ф». Аккуратно ставлю коробки устены, рядом сотключенными колонками (хозяева их еще незабрали), накрываю большим желтым полотном сафриканскими мотивами, апотом водружаю наэтот импровизированный буфет лампу. Выглядит довольно прилично, хотя язнаю: простым цветным полотном правду опрошлом нескрыть.

Незнаю, куда себя деть. Хочу позвонить в«ЭверДрим» испросить, можноли выйти наработу прямо сейчас, но, передумав, надеваю кроссовки иотправляюсь напробежку.

Несмотря насерость, осень Парижу клицу. Спомощью приложения «Гугл Карты» янахожу маршрут, который составляет ровно пять миль (так, нужно думать вкилометрах), иноги приводят меня впарк Бют-Шомон. Несбавляя шага, наблюдаю засуетливыми голубями: сидящая наскамейке старушка кидает им крошки, апотом улыбается мне. Нерешительно машу ей вответ. Еслибы мне хватило смелости, ябы села рядом.

Ковер излистьев шафранового цвета, стелющийся уменя подногами, напоминает мне детство: когда наступала осень иклены наРод-Айленде начинали пылать рыжевато-красной листвой, ялюбила выходить напрогулку. Ветер румянил мне щеки, ясадилась напляже Наррагансетт, пустынном сконца сентября,– садилась прямо напесок исмотрела наокеан. Останавливаюсь. Внезапно становится трудно дышать. Яисама незаметила, какускорила темп, итеперь уменя перехватило дыхание. Некогда, будучи подростком, ястрастно желала покинуть туманные морские берега, возле которых жила, носейчас ябы отдала все насвете, чтобы вернуться туда. Уменя сжимается горло примысли, что теперь это невозможно. Непосле того, что случилось.

Непосле того, что ясделала.

Лондон, 10сентября 2011года

Дорогой Брюс Уиллис!

Авот ия! Япобывала упсихотерапевта ивот– снова беру дневник вруки. Несказать чтобы уменя были дела поважнее.

Я только что поняла, что машинально пишу по-французски. Возможно, мне легче быть искренней нафранцузском, языке моей матери, чем наанглийском, языке моего отца. Этот дневник посвящен тебе, Брюс, нопопади он втвои руки– тыбы врядли понял хоть слово. Нелепо,да?

Я почти нерассказывала тебе осебе, Брюс. Меня зовут Алиса Смит-Ривьер, мне двадцать шесть лет, ия замужем уже два года (ноесли мы однажды встретимся вреальной жизни, то знай: насамом деле ясвободна какветер ия всегда считала, что наличие волос сильно переоценивают).

Я сдетства знаю два языка, поэтому сейчас пишу по-французски. Меня успокаивает мысль отом, что если Оливер найдет этот дневник, то ничего непоймет ине узнает, какой чепухой забита моя голова. Аможет, япишу по-французски просто потому, что скучаю поэтому языку… Ой, точно! После того, какзакончу, нужно позвонить маме исказать, что Дакота беременна.

Вести сфронта: явсе еще небеременна.

Последнее время мы сОливером часто ссоримся. Терпеть немогу, когда он говорит то, что яитак целыми днями слышу совсех сторон, аименно: «Перестань думать обеременности!» Какбудто ясама незнаю! Ноесли думать отом, что нужно перестать думать вещах, окоторых уже думаешь, то начнешь думать оних еще больше. Поэтому спасибо засовет, магистр Йода, нотолку отнего никакого.

Мне очень нехватает смайлика, который вярости рвет насебе волосы, отмечая даты овуляции. (Лирическое отступление: наверняка есть люди, чья работа состоит втом, чтобы придумывать смайлики,да?)

Итак, вчера Дакота позвонила мне поскайпу исообщила отом, что беременна.

–Это получилось случайно! Мы всего разок занялись «этим» безпредохранения, ивот… Представляешь? Сначала ябыла вшоке, тыже знаешь, яникогда нехотела детей, нотеперь мы ужасно счастливы.

–Поздравляю! Жутко рада завас,– сказалая, улыбаясь сискренностью политика накануне выборов.

Перевод вежливого начестный: конечно, Дакота, яжутко рада, что ты плодороднее, чем поле ГМО-крапивы! Особенно учитывая, что ты дымишь какугольная электростанция, акогда тебе впоследний раз доверили племянницу, ты оставила ее вгипермаркете ивспомнила обэтом только квечеру. Действительно.

Да, Брюс, это неправильно. Яисама знаю. То, чтоя, похоже, единственная женщина воВселенной, которая неможет забеременеть,– неповод осуждать своих подруг. Язлюсь насебя зацинизм, иэто, пожалуй, хуже всего. Вглубине души ярада заДакоту. Япросто хочу, чтобы это случилось исо мной. Желательно дотого, какмне стукнет семьдесяттри.

Если верить советам Оливера, который любит нравоучения явно больше, чем детей, нужно видеть впроисходящем плюсы: пока мне достается больше вина, сыра иколбасных ассорти.

* * *

Большинство людей проводят рабочую неделю вожидании выходных. Яже провожу выходные вожидании понедельника. Работа отвлекает меня отмыслей, ия готова навсе, чтобы неоставаться сними наедине. Работа– самое эффективное средство отпанических атак. Кристоф сказал мне приехать кдевяти, нояпереступаю порог «Спейса» в8:20. Энергии уменя– какучеловека, который неспал спрошлого Рождества. Вчера ярешила непринимать снотворное, что привело ктому, что заснула ячаса втри ипроснулась безчетверти шесть. Просто блеск. Сутра яуспела написать Анджеле (и, пока она неначала беспокоиться, заверить: уменя все прекрасно вэтом лучшем измиров), выйти напробежку, заглянуть в«Старбакс» закапучино ияблочно-ореховым кексом, вернуться домой, принять душ, почистить кошачий лоток ипропылесосить квартиру. Наивно твержу себе: чем сильнее яустану, тем больше шансов, что сегодня ночью удастся заснуть.

Администратор Сара меня непомнит. Вее защиту скажу, что меня никогда незапоминают. Меня это вполне устраивает. Дляописания моего телосложения требуются такие прилагательные, как«обычное» или«нормальное». Есть лица, которые притягивают взгляд икоторые невозможно забыть. Ну ая… япотеряла счет тому, сколько раз слышала «приятно познакомиться» отлюдей, встречавших меня вовторой иливтретий раз. Мне тридцать три года, ия выгляжу насвой возраст, может, нагод моложе, если хорошенько отдохну. Думаю, уменя красивый голос. Востальномже… карие глаза, темно-каштановые волосы средней длины, всегда собранные вхвост– слишком строгий, чтобы быть сексуальным. Раньше мне говорили, что уменя улыбка Джулии Робертс, нобольше яне улыбаюсь. Яне пользуюсь косметикой, аесли пользуюсь, то крайне редко ималым количеством. Яобычная. Однажды яуслышала, какмой коллега сказал: «Алиса моглабы выглядеть неплохо». «Неплохо»– это даже не«хорошо». Яни красивая, ниуродливая. Я– что-то между. Потом другой коллега (мы стояли возле стола смини-бургерами, но, видимо, никто изних незаметил моего присутствия) подлил масла вогонь: «Ноне выглядит». Аможет, он сказал: «Нодаже непытается». Незнаю. Видимо, меня упрекали втом, что яне трачу посорок пять минут вдень– аэто почти двенадцать полных дней вгоду, иесли мне повезет дожить довосьмидесяти, целых три года жизни!– нато, чтобы преобразить свою обычную внешность спомощью тонального крема, туши ипрочего. Ивсе это– ради сомнительного удовольствия услышать, какна рождественском корпоративе двое пузатых, лысоватых мужчин говорят, что явыгляжу «неплохо»…