За минуту до того, как миссис Бэнтри поднесла руку к кнопкезвонка, Марина Грегг мягко, однако же с энтузиазмом увещевала мужа:

– Этот дом – то, что мне нужно, Джинкс. То, что нужно.Именно этого мне всегда хотелось. Тишина. Английская тишина и английскийсельский пейзаж. Я знаю, что смогу здесь жить хоть до конца дней своих. И житьмы будем на английский манер. В пять часов – китайский чай из моего старинногосервиза. Будем смотреть из окна на эти лужайки и английский цветочный бордюр.Наконец-то я обрела дом, я это чувствую. Здесь я смогу бросить якорь, житьспокойно и счастливо. Это место станет моим домом. Так говорит мой внутреннийголос. Домом.

И Джейсон Радд (жена звала его Джинкс) улыбнулся в ответ.Это была согласная, снисходительная улыбка, но в меру сдержанная, потому чтовсе это он слышал не впервые. Может быть, на сей раз ее мечта сбудется? Иименно здесь Марина Грегг обретет свой дом? Кто знает… ведь она такаявосторженная… И поначалу всегда уверена: наконец она нашла то, что нужно.Низким голосом он произнес:

– Великолепно, милая. Просто великолепно. Я рад, чтотебе здесь нравится.

– Нравится? Да я от этого дома в восторге. Ты ведьтоже?

– Конечно, – заверил ее Джейсон Радд. –Конечно.

«А что, – подумал он про себя, – дом и в самомделе неплох. Добротный, выстроен на века, эдакое уродище в викторианском стиле.Но добротность и надежность в нем чувствуются. Он, конечно, был фантастическинеудобен, но это в основном удалось устранить, теперь жить здесь вполне можно.И совсем неплохо время от времени сюда возвращаться. Если повезет, Марине этоместо года два, а то и два с половиной не надоест. Тут как получится».

Марина с легким вздохом произнесла:

– Так прекрасно снова ощущать себя здоровой! Здоровой исильной. Способной управляться со всеми житейскими проблемами.

Он снова поддержал ее:

– Конечно, милая, конечно.

В эту минуту дверь открылась, и итальянский дворецкий ввелмиссис Бэнтри.

Марина Грегг приветствовала ее со всем очарованием, на какоебыла способна. Она вышла вперед, простерла руки, говоря, как счастлива сновавидеть миссис Бэнтри. Надо же, чтобы так совпало: два года назад они случайнопознакомились в Сан-Франциско, а теперь она и Джинкс купили дом, когда-топринадлежавший миссис Бэнтри! Она надеется, нет, правда, она очень надеется,что миссис Бэнтри не сильно огорчилась из-за того, как они все в домеперекроили и перестроили, уж пусть милейшая миссис Бэнтри не считает их злодеями,которые ворвались в ее дом.

– Что вы, более замечательного события, чем ваш приезд,в этом доме еще не случалось, – с радостной улыбкой сказала миссис Бэнтри,глядя в направлении камина.

Марина Грегг тут же спохватилась:

– Вы ведь с моим мужем не знакомы? Джейсон, это миссисБэнтри.

Миссис Бэнтри не без интереса взглянула на Джейсона Радда.Кажется, первое впечатление – в жизни не видела более уродливого мужчины – еене обмануло. До чего необычные у человека глаза! Как глубоко посажены! Пожалуй,такие ей не встречались. Глубокие недвижные озера – так могла бы написать о нихкакая-нибудь авторша дамских любовных романов. Остальные черты его лица быликакие-то рубленые, почти до смешного непропорциональные. Нос вздернутый –кажется, вымажи его красной краской, и вот тебе, пожалуйста, нос клоуна. И ротклоунский – большой и грустный. То ли в нем сейчас клокотал гнев, то ли онвсегда выглядит будто переполнен гневом – сразу не определишь. Но вот онзаговорил, и голос оказался на удивление приятным. Низким и певучим.

– Мысль о муже, – сказал он, – всегдаприходит в последнюю очередь. Но я готов присоединиться к словам жены: мы оченьрады, что принимаем вас здесь. Надеюсь, у вас нет ощущения, что все должно бытьнаоборот.

– Если вы считаете, что выдворили меня из моего родногодома, – сказала миссис Бэнтри, – выбросьте это из головы. Этот домникогда не был мне родным. Я не нарадуюсь, что в свое время сумела от негоизбавиться. До чего неудобно было вести хозяйство! Сад я любила, но домпричинял мне уйму хлопот. Я его продала и прекрасно себя чувствую, езжу заграницу, навещаю моих замужних дочерей, внуков и подруг во всех частях земногошара.

– Дочерей… – повторила Марина Грегг. – У вас,наверное, и сыновья есть?

– Два сына и две дочери, – сообщила миссис Бэнтри. –И разбросало их по всему свету. Один сын в Кении, другой в Южной Африке. Однадочка в Техасе, а другая, слава богу, в Лондоне.

– Четверо, – подытожила Марина Грегг. –Четверо… а внуки?

– Пока девять. Быть бабушкой – это так здорово, –похвасталась миссис Бэнтри. – Родительской ответственности нету и впомине. Можешь их баловать сколько душе угодно…

Джейсон Радд перебил ее.

– Боюсь, солнце светит вам прямо в глаза, – сказалон, подошел к окну и поправил занавески. Вернувшись, попросил: – Расскажите намоб этой замечательной деревне.

Он передал ей чашку чаю:

– Угощайтесь, пожалуйста, берите горячую лепешку, илибутерброд, или кусочек торта? У нас итальянская повариха, всякие пирожные иторты – ее стихия. Мы, знаете ли, уже привыкли чаевничать по-английски, в пятьчасов.

– Чай, кстати говоря, восхитительный, – похвалиламиссис Бэнтри, потягивая ароматный напиток.

Марина Грегг улыбнулась – кажется, вполне искренне. ОтДжейсона Радда не укрылось, что минуту назад ее пальцы стали нервноподергиваться, – теперь они успокоились. Миссис Бэнтри смотрела на хозяйкудома с неподдельным восхищением. Вершина славы Марины Грегг пришлась на пору,когда объем груди, талии и бедер еще не имел решающего значения. Никто неназвал бы ее «секс-бомбой», «несравненным бюстом», «королевскими бедрами». Онабыла изящной, стройной и гибкой. Овал лица и строение черепа вызывали в памятиобраз Греты Гарбо. В свои фильмы она привнесла не просто секс, тамчувствовалась личность. Внезапный поворот головы, взмах ресниц надочаровательными, загадочными глазами, легкое подрагивание губ – и зрители вдругоказывались в плену очарования, и будоражили их вовсе не правильные черты лица,но некая магия плоти, застававшая их врасплох. Подобную магию она излучала и сейчас,хотя это не так бросалось в глаза. Как многие актрисы театра и кино, она умелаотключать свой шарм, если того хотела. Могла уйти в себя, замкнуться, бытьтихой или отстраненной, на горе восторженным поклонникам. И вдруг – поворотголовы, неуловимый жест, внезапная улыбка – и магия снова пленила вас.

Одной из ее лучших работ в кино была «Мария, королеваШотландии», и, наблюдая сейчас за Мариной Грегг, миссис Бэнтри вспомнила именноэту ее роль. Потом перевела взгляд на мужа Марины. Он тоже смотрел на актрису.Он забыл, что за ним могут наблюдать, и его лицо ясно отражало его чувства.«Господи, – пробормотала про себя миссис Бэнтри, – да он ее обожает!»