— За знакомство, — предложил он, покачал головой,с отчаянием посмотрел в стакан, точно собирался в нем утопиться, и выпил. Мытоже выпили и с аппетитом закусили.

— А что, Евгений Борисович, — начала я, —хозяйка-то ваша где?

— Супруга то исть? Лишился, через пристрастие вот кэтому делу, — — он щелкнул пальцем по бутылке. — Годов семь какрасстались. Сын в настоящий момент служит в армии, долг исполняет. А я вот… —он вздохнул и окинул кухню затуманившимся взглядом, — мамашу схоронил.Двадцать пятого числа будет сорок дней. Царство ей небесное…

— Значит, один хозяйничаете?

— Один… как есть. Маятно, мысли всякие одолевают, какмамаша-то померла. Хотел взять на постой кого, так ведь кто пойдет? Услуги вогороде, вода в колонке. Газ, правда, природный… А взять пьянь какую — боязно.Как бы не обчистили.

— Да, с этим надо осторожней, — согласилась я ипредложила:

— Наливай-ка, Евгений Борисович, еще по одной.

— Со всем нашим удовольствием…

Мы выпили, закусили, и наш хозяин поинтересовался:

— А вы по какой нужде-надобности в наши края? Номер-тона машине не нашенский.

— У нас что-то вроде экспедиции… Дом, что по соседствус вами стоял, принадлежал нашему с Марией Семеновной прадеду. А в семьеутверждают, что в доме был клад зарыт. Вот мы и решили попытать счастья.Конечно, кому попало об этом болтать бы не стали, а вам, хозяину то есть, какна духу. И на помощь вашу рассчитываем.

Мышильда вытаращила глаза и даже под столом ногой меняпнула. В ответ я тоже пнула ее, она глухо застонала и закатила глазки.

— Клад? — протянул Евгений Борисович иусмехнулся. — А что, может, и есть. Домом этим тьма народу интересуется.Вот только давеча были. Осматривали. А чего увидишь? Крапива да терновник…

Мы с Мышильдой переглянулись.

— А что за люди были?

— Поди разбери. Может, родственники ваши? — хитроприщурившись, спросил он.

— Никак не может быть, — заверила я. — Всенаши отсюда отчалили, конечно, те, кого Бог не прибрал. Мы ведь из купцов, амода на них после революции прошла, вот и перебрались все на новое место, гдезаделались пролетариями.

— Ясно. Может, каким макаром вызнали про клад и шарят…— Он перегнулся через стол ближе к моему лицу и зашептал:

— Народишко-то темный. Из этих… — Евгений Борисовичмотнул головой, указывая весьма неопределенное место. — С такими лучше подмостом не встречаться.

— Бандиты, что ли? — заговорщицки шепнула Мышильда,разливая по третьей.

— Думаю, они. По всему выходит… — закивал он. —Такой народ, что о-го-го. И все выспрашивают: не был ли кто, не интересовался?А Клавдия из второго дома говорит: милиция шибко интересовалась, и вами,говорит, тоже. А они ей: ты, говорят, бабка, смотри. Как бы, говорят, тебе вреке не утопиться. Прямо так и сказали. Клавдия врать не будет, ну если толькосамую малость.

— Если им нужен клад, так отчего не роют?

Евгений Борисович задумался, разлил по четвертой, а потомответил:

— А вот этого я вам сказать не могу. Может, нельзя им,может, хранить положено?

— Как-то это не выглядит, — с сомнением покачала яголовой. Он еще немного подумал и согласился со мной. Выпив четвертую, он вдругхлопнул себя рукой по лбу и довольно хихикнул.

— Чего вспомнил? — насторожилась я.

— Жилец у соседки. У Аньки Сытиной, из соседнего дома,то исть из пятого.

— Жилец? — не поняла я.

— Ну. Заселился три дня назад, точно, в четвергвечером. Наш, местный. Говорит, будто с женой не ужился, вот и встал на постойк Анне. На работу не ходит, вроде как ищет работу-то, а хозяйка приметила чтоон по пустырю шарит. Чего-то вроде бы приглядывает. Я ей сегодня сказал, мол,гуляет человек, где больше нравится. А теперь, как вы про клад сказали, думаю,может, и он того… клад приглядывал?

— Надо на соседа взглянуть, — задумалась я. —Может, действительно кто из наших?

— Наши все на виду и в запое, — покачала головойМышь и добавила:

— Только конкурентов нам и не хватало.

Я немного поразмышляла и обратилась к Евгению Борисовичу:

— А пустырь этот чей? Кому принадлежит?

— Так ведь пустырь и есть пустырь, ничейный то исть.Бросовая земля. Может, кто выхлопочет под строительство. Место у нас красивое,река рядом, да и до центра рукой подать. Пятнадцать минут ходу, и вот тебетроллейбус… Хотя богатей к нам не поедут: услуг нет, канализацию и водопроводпроводить надо, а богатеи-то копеечку считают. Так что мне, видать, придется досмерти с пустырем этим жить в соседстве.

— А давно ли дом сгорел?

— Прошлым летом. В мамашин сороковой день аккурат годбудет. Я эту ночь помню, точно вчера была. В стене с улицы до сих пор след отпули видно. Можете посмотреть.

— От пули? — слегка обалдели мы.

— От пули, — невероятно обрадовался хозяин. Яразлила по пятой.

— Рассказывай, Евгений Борисович. Кто в доме жил, иотчего стреляли.

Мы выпили, закусили огурчиком и уставились на него. Ондовольно ухмыльнулся, покрутил головой и сказал: