— Ну конечно!

— А как же Оливер Мендерс?

Но Мими только небрежно отмахнулась от этого вопроса, авместе с ним и от Оливера Мендерса. Ее мысли были заняты совсем другим.

— А если написать ему, как вы думаете? Конечно, ничеготакого, что может его отпугнуть, так просто, вздор какой-нибудь, светскиесплетни… Пусть успокоится и поймет, что ему нечего бояться, правда?

Она нахмурилась.

— Какая же я дуреха! Вот мама бы куда лучше со всем этимсправилась. У них, у тех, кто воспитан в викторианском духе, столько разныхуловок в запасе. Могут, например, зардеться, как маков цвет, и удалиться. Яничего этого не умею. Я думала, его надо как-то поощрять. Немного подталкивать,что ли. Скажите, — она резким движением повернулась к мистеру Саттертуэйту, —скажите, он видел, как мы с Оливером поцеловались?

— Не знаю. Когда?

— Ну в ту лунную ночь. Когда спускались по тропинке. Ядумала, сэр Чарлз смотрит на нас с террасы. Мне казалось, если он увидит, какмы с Оливером… Ну, я подумала, что это его немного расшевелит. Ведь я же емунравилась. Ей-богу, нравилась.

— Не слишко ли жестоко вы обошлись с Оливером?

Мими решительно тряхнула головой.

— Ничуть. Оливер считает, что его поцелуй — великая честь.Конечно, это удар по его тщеславию, но, право, мне теперь не до него. Я хотелаподстегнуть Чарлза. Он в последнее время переменился, стал какой-тоофициальный.

— Дитя мое, мне кажется, вы не понимаете, почему сэр Чарлзбежал столь поспешно. Он подумал, что вы питаете склонность к Оливеру. Онбежал, чтобы избавить себя от ненужных страданий.

Мими круто повернулась к нему, схватила за плечи и впилась внего взглядом.

— Это правда? Неужели это правда? Остолоп! Болван! О,Боже!..

Она выпустила мистера Саттертуэйта и зашагала рядом,подпрыгивая от возбуждения.

— Ну, тогда он вернется, — сказала она. — Вернется. А еслинет…

— А если нет?

Мими засмеялась.

— Я его заставлю. Вот увидите.

«Разумеется, лексикон мисс Литтон Гор несколько отличаетсяот лексикона лилейной девы, обитавшей в Астолате, — думал мистер Саттертуэйт, —тем не менее между ними можно усмотреть значительное сходство. Мими, правда,добивается своей цели совсем иными, гораздо более действенными, хоть и менеевозвышенными способами, в число которых отнюдь не входит трогательное угасаниепо причине разбитого сердца».

Мистер Саттертуэйт решил денек-другой провести вМонте-Карло. В сентябре всем прочим местам на свете он предпочитал ФранцузскуюРивьеру, тем более что в Англии летний сезон светских раутов к этому времениуже завершился.

Мистер Саттертуэйт сидел в парке, наслаждаясь солнцем ипросматривая позавчерашний номер «Дейли мейл».

Внезапно знакомое имя привлекло его внимание. «Смерть сэраБартоломью Стренджа». Мистер Саттертуэйт быстро пробежал глазами заметку:

«С прискорбием извещаем о смерти сэра Бартоломью Стренджа,известного специалиста по нервным болезням. В этот день сэр Бартоломьюустраивал званый вечер в своем загородном доме в Йоркшире. Он был совершенноздоров и находился в превосходном расположении духа. Смерть наступила внезапно,в конце обеда. Сэр Бартоломью оживленно разговаривал, держа в руках рюмкупортвейна, когда с ним неожиданно случился апоплексический удар. Он скончался,прежде чем ему успели оказать медицинскую помощь. Мы понесли невосполнимуюутрату. Сэр Бартоломью был…»

Затем следовало описание выдающейся деятельности и заслугсэра Бартоломью Стренджа.

Газета выпала из рук мистера Саттертуэйта. Он был потрясен.Перед глазами у него стоял доктор, такой, каким он запомнился ему в последнийраз — крепкий, пышущий здоровьем, в расцвете сил. И вот, пожалуйста, —скоропостижно скончался. В сознании мистера Саттертуэйта назойливо мелькалиобрывки фраз из газетной статьи: «…держа в руках рюмку портвейна…»,«…неожиданно случился апоплексический удар…», «…скончался, прежде чем емууспели оказать медицинскую помощь…»

Не коктейль, правда, а портвейн, но в остальном всепоразительно схоже с тем, что произошло в Корнуолле. В памяти всплыло кроткоелицо мистера Беббингтона, искаженное болью…

«Ну, в конце концов, допустим…» — начал было сам с собойрассуждать мистер Саттертуэйт, как вдруг увидел, что к нему по лужайкеприближается сэр Чарлз Картрайт.

— Саттертуэйт, вот так встреча! Именно вас-то мне и надо! Выуже знаете о Толли?

— Вот только что прочел.

Сэр Чарлз плюхнулся на скамью рядом с мистеромСаттертуэйтом. На нем был новенький, с иголочки, яхтсменский костюм. Ни тебесерых фланелевых штанов, ни грубого свитера. Элегантный спортсмен, какого можноувидеть только здесь, на Ривьере.

— Послушайте, Саттертуэйт, Толли был здоров как бык.Абсолютно здоров! Можете считать, что я свихнулся, но то, что с ним случилось,как две капли воды похоже на.., на то, что…

— Случилось в Лумауте? Да, вы правы… А впрочем, мы,наверное, ошибаемся. Это, может быть, чисто внешнее сходство. В конце концоввнезапная смерть наступает сплошь и рядом от самых разных причин.

Сэр Чарлз нетерпеливо поморщился.

— Я только что получил письмо, — сказал он, — от Мими ЛиттонГор.

— Первое? — спросил мистер Саттертуэйт, пряча улыбку.

— Нет, — простодушно ответил сэр Чарлз, — первое я получилвскоре после приезда сюда. Почти сразу. Она сообщала всякие новости.., ипрочее. Я ей не ответил… К черту это все, Саттертуэйт! Я не решился ей писать…Она ни о чем не догадывается, разумеется.., я не желаю ставить себя в дурацкоеположение.

— А что она пишет теперь?

— Теперь… Зовет приехать и помочь ей…

— Помочь? — удивился мистер Саттертуэйт.

— Да, понимаете, когда это случилось с Толли.., она тамбыла.., у него.

— Была у сэра Бартоломью Стренджа, когда он умер?

— Да.

— И что она об этом пишет?

Сэр Чарлз вытащил из кармана письмо. Немного поколебавшись,он протянул его другу.

— Прочтите сами.