Мистер Саттертуэйт принялся читать с живейшим любопытством:

«Дорогой сэр Чарлз, не знаю, когда это письмо до вас дойдет.Надеюсь, скоро. Я так тревожусь, просто не знаю, что делать. Думаю, вы ужезнаете из газет о смерти сэра Бартоломью Стренджа. Понимаете, дело в том, чтоскончался он точно так же, как мистер Беббингтон. Таких совпадений просто небывает… Не может быть, и все тут… Я страшно обеспокоена всем этим…

Послушайте, может быть, вы вернетесь и что-нибудьпредпримете? Возможно, мои выводы покажутся вам слишком уж поспешными, но ведьу вас и раньше были подозрения, только никто не хотел к вам прислушаться. И воттеперь убит не кто-нибудь, а ваш друг. Если вы не вернетесь, никто никогда недокопается до истины, а вы можете это сделать, я уверена. Я всей душой эточувствую…

Да, вот еще что. Я серьезно тревожусь об одном человеке… Онздесь абсолютно ни при чем, уверена, но все получилось как-то странно. Право,не умею объяснить всего этого в письме… Может быть, вы все-таки вернетесь? Ивыясните всю правду. Уверена, у вас получится.

Искренне ваша

Мими».

— Ну, что? — нетерпеливо спросил сэр Чарлз. — Конечно,немного сумбурно, видно, она очень спешила. Что скажете?

Мистер Саттертуэйт медленно сложил листок, стараясь выигратьвремя. Да, письмо сумбурно, но он отнюдь не был уверен, что оно написано вспешке. Напротив, ему показалось, что оно тщательно продумано. Оно взывало ксамолюбию сэра Чарлза, его благородству и мужеству.

Мистер Саттертуэйт, который довольно хорошо изучил сэраЧарлза, был убежден, что он клюнет на эту приманку.

— Кто этот «один человек», как вы думаете? — спросил мистерСаттертуэйт.

— Мендерс, я полагаю.

— Он что, тоже там был?

— Вероятно. Правда, не понимаю, как он там оказался. Толливстречался с ним только раз — в тот вечер, у меня. Почему он пригласилМендерса, не представляю.

— Он что, часто устраивал такие приемы?

— Раза три-четыре в году. И уж непременно в день началаежегодных скачек «Сент-Леджер».

— И подолгу он бывал в Йоркшире?

— Да, у него там большой санаторий.., или частная лечебница,как угодно. Он купил и восстановил старинное поместье Мэлфорт-Эбби и на еготерритории построил санаторий.

— Понятно.

Мистер Саттертуэйт немного помолчал.

— Интересно, кто еще был в числе приглашенных? — сказал он.

Сэр Чарлз предположил, что это легко можно узнать из газет,и они вдвоем принялись просматривать разделы светской хроники.

— Ага, вот оно, — сказал сэр Чарлз и стал читать вслух:

«Сэр Бартоломью Стрендж, как обычно, в день начала ежегодныхскачек „Сент-Леджер“ приглашает друзей погостить в его загородном доме вЙоркшире. Среди приглашенных лорд и леди Идеи, леди Мэри Лигптон Гор, сэрДжослин и леди Кемпбелл, капитан Дейкерс и миссис Дейкерс, мисс АнджелаСатклифф, известная актриса».

Сэр Чарлз и мистер Саттертуэйт посмотрели друг на друга.

— Дейкерсы, Анджела Сатклифф, — сказал сэр Чарлз, — но нислова об Оливере Мендерсе.

— Давайте посмотрим сегодняшнюю «Континентал дейли мейл», —предложил мистер Саттертуэйт. — Может быть, там что-нибудь есть?

Сэр Чарлз стал не спеша перелистывать газету, и вдруг онвесь напрягся.

— Господи! Вы только послушайте, Саттертуэйт.

«В ходе расследования по делу покойного сэра БартоломьюСтренджа сегодня подтвердился вердикт, гласящий, что смерть наступилавследствие отравления никотином. Сведениями о том, кем и каким образом былиспользован этот яд, следствие не располагает».

Сэр Чарлз нахмурился.

— Отравлен никотином. Звучит не очень убедительно — как-тоне верится, что от никотина может случиться удар. Ничего не понимаю.

— И что же вы намерены делать?

— Что делать? Заказать на сегодняшний же вечер место вспальном вагоне «Голубого экспресса».

— Отлично, — сказал мистер Саттертуэйт. — Вероятно, и япоступлю точно так же.

— И вы? — удивился сэр Чарлз.

— Именно. Такие происшествия как раз по моей части, —скромно ответил мистер Саттертуэйт. — Я.., э-э.., у меня есть некоторый опыт. Ктому же я хорошо знаю полковника Джонсона, начальника тамошней полиции. Такоезнакомство нам пригодится.

— Спасибо, старина, — с чувством сказал сэр Чарлз. — Итак,иду в железнодорожную контору.

«А девица-то не промах, — подумал мистер Саттертуэйт. —Своего добилась. Заставила-таки сэра Чарлза вернуться. Знать бы еще, что в ееписьме правда, а что она присочинила. Мисс Литтон Гор обожает приключения, этобесспорно».

Пока сэр Чарлз добывал билеты, мистер Саттертуэйтпрогуливался по парку, не без приятности для себя размышляя о мисс Литтон Гор.Ее находчивость и напористость восхищали его, заставляя умолкнуть слабенький голосвикторианской нравственности, осуждающей тех представительниц прекрасного пола,которые в сердечных делах осмеливаются поступать слишком решительно, отнимаяэту возможность у сильной половины рода человеческого.

Мистер Саттертуэйт, как уже упоминалось, отличался редкойнаблюдательностью. Внезапно он прервал свои размышления о женском поле вообще ио мисс Литтон Гор в частности, воскликнув про себя: «Ну и голова, ни дать нивзять — яйцо! Где-то я уже ее видел… Но где?»

Обладатель головы столь редкостной формы сидел на скамье,задумчиво глядя в пространство. Это был коротенький человечек с большущимиусами, которые до смешного не вязались с его ростом.

Невдалеке, недовольно хмурясь и переминаясь с ноги на ногу,стояла маленькая английская девочка. Время от времени она в задумчивостипринималась пинать носком туфельки бордюр, окаймляющий клумбу с лобелией[4].

— Ну, что ты делаешь, дорогая! Перестань, пожалуйста, —рассеянно сказала ей мать и снова погрузилась в модный журнал.

— А что мне еще делать? — буркнула малышка. Низенькийчеловечек обернулся к девочке, и тут мистер Саттертуэйт узнал его.

— Мосье Пуаро, — сказал он. — Какая приятная неожиданность!

Мосье Пуаро поднялся со скамьи и отвесил изысканно-вежливыйпоклон: