— Enchante, monsieur.[5]

Обменявшись рукопожатием, оба джентльмена уселись рядом.

— Такое впечатление, что все съехались в Монте-Карло.Полчаса назад я встретил тут сэра Чарлза Картрайта, а теперь вот вас.

— Разве сэр Чарлз тоже здесь?

— Да, занимается парусным спортом. Вы слышали, что оннавсегда расстался с Лумаутом?

— Нет, не слышал и, признаться, очень удивлен.

— А я нет. Видите ли, Картрайт не из тех, кто способеннавсегда удалиться от света.

— Да-да, в этом-то я целиком с вами согласен. Меня удивляетдругое. Ведь, кажется, у сэра Чарлза есть особая — и надо сказать,обворожительная! — причина, удерживающая его в Лумауте, а? Разве я не прав? Этазабавная девчушка, которую все зовут Мими?

Глаза Пуаро лукаво поблескивали.

— О, значит, вы тоже это заметили?

— Разумеется. У меня безошибочный нюх, впрочем, у вас,кажется, тоже. Ax, lajeunesse![6] Она так трогательна!

Он вздохнул.

— Да-а, насчет причины вы попали в самую точку, — сказалмистер Саттертуэйт. — Однако именно поэтому-то сэр Чарлз и бежал из Лумаута.

— Бежал от мадемуазель Литтон Гор? Но ведь он ее обожает,это ясно как день. Зачем же бежать?

— Ах, мосье Пуаро, вам этого не понять. Чисто национальныекомплексы, свойственные только нам, англосаксам.

Однако мосье Пуаро продолжал развивать свою мысль.

— Конечно, — сказал он, — это лучший способ достичь своейцели. Стоит только бежать от женщины, как она тут же бросится вдогонку за вами.Безусловно, сэр Чарлз, столь опытный в сердечных делах, хорошо это знает.

Рассуждения мосье Пуаро позабавили мистера Саттертуэйта.

— Признаться, у меня на этот счет иное мнение, — сказал он.— А что привело сюда вас? Вы на отдыхе?

— Да, теперь это мое обычное времяпрепровождение. Видите ли,я весьма преуспел в своей профессии. Нажил изрядное состояние. Ушел в отставку.Теперь вот путешествую, смотрю на мир.

— Превосходно! N'est се pas?[7]

— Ма-мо-чка, — капризно затянула девочка, — ну чем мнезаняться, скажи?

— Моя дорогая, — с упреком обратилась к ней мать, — разветебе здесь не нравится? Посмотри, какое теплое солнышко!

— Но мне здесь нечем заняться!

— Побегай, поиграй. Ступай посмотри на море.

— Maman, — сказала вдруг невесть откуда взявшаясядевочка-француженка. — Joue avec moi![8]

— Amusetoi avec ta balle, Marcelle![9], — досадливопоморщилась maman, подымая глаза от книги.

С унылым видом малышка послушно принялась стучать мячом оземлю.

— Jema'muse[10], — вздохнул Эркюль Пуаро с грустью. И как быв ответ на мысль, которую он прочел во взгляде мистера Саттертуэйта,проговорил:

— И все же… Ну, вы меня понимаете…

Наступило неловкое молчание.

— Видите ли, — снова заговорил Пуаро. — Детство у меняпрошло в бедности. Семья была большая, и нам пришлось самим выбиваться в люди.Я пошел работать в полицию, трудился в поте лица. И постепенно поднимался послужебной лестнице. Мое имя стало известным в профессиональных кругах, сначалана родине, в Бельгии, а потом и в других странах. Потом я вышел в отставку. Авскоре после этого началась война.[11] Я был ранен. Больной и измученный, яприехал в Англию и нашел здесь приют у одной добросердечной леди. И вдруг онаумирает.., насильственной смертью — ее отравили. Eh bien, тут уж я сделал все,на что был способен. Заставил поработать свои серые клеточки. И нашел убийцу.Тогда я понял, что для меня еще не все потеряно. В самом деле, я никогда преждене чувствовал себя столь уверенно. Так началась моя новая деятельность вкачестве частного сыщика. Сколько захватывающих, загадочных, головоломных дел яраспутал! Ах, мистер Саттертуэйт, что это была за жизнь! Какая удивительнаявещь людская психология! Вскоре я стал весьма состоятельным человеком. И вот водин прекрасный день я понял, что могу осуществить все свои мечты — денег уменя хватит.

Пуаро положил руку на колено мистера Саттертуэйта.

— Друг мой, — с чувством продолжал Пуаро, подавшись ксобеседнику, — бойтесь того дня, когда ваши мечты сбудутся. Посмотрите на этумалышку. Как она мечтала о загранице.., казалось, что все будет таким удивительным,таким необыкновенным. Понимаете, о чем я?

— Понимаю, — сказал мистер Саттертуэйт. — Вы не радуетесьжизни.

— Совершенно верно, — кивнул Пуаро и, глядя на своегособеседника, подумал про себя: «До чего же он похож на доброго гнома!»

И впрямь, на маленьком сморщенном личике мистераСаттертуэйта выражалось живое сочувствие, глаза щурились в добродушно-лукавойулыбке. «Сказать? Или все-таки промолчать?» — прикидывал он.

Потом подчеркнуто неторопливо он развернул газету, которуювсе еще держал в руках.

— Вы уже видели это, мосье Пуаро? — сказал он, указывая насообщение о смерти сэра Бартоломью.

Пуаро взял газету. Мистер Саттертуэйт внимательно наблюдалза ним. Лицо маленького бельгийца было непроницаемо, однако чувствовалось, чтоон весь напрягся, как терьер, учуявший в норе крысу.

Эркюль Пуаро еще раз пробежал глазами сообщение, сложилгазету и вернул ее мистеру Саттертуэйту.

— Любопытно, — сказал он.

— Да. Похоже, сэр Чарлз был прав, а мы все ошибались.

— Да, — кивнул Пуаро, — кажется, мы ошибались… Признаться,мой друг, мне не верилось, что кто-то мог убить этого безобидного старика… Чтож, вероятно, я ошибся… Хотя, понимаете, не исключено, что вторая смерть —просто совпадение. Иногда случаются самые удивительные совпадения! Это говорювам я, Эркюль Пуаро.