Так в милой беседе прошел ужин. За кофе я немножко запаниковала– а вдруг он предложит сейчас поехать к нему, и я не смогу отказаться? Илинаоборот, сейчас мы распрощаемся, и больше я его никогда не увижу. Поразмыслив,я решила, что предпочтительнее второй вариант. Все равно я буду страдать, а такхотя бы сохраню лицо. А секс – Бог с ним! В моих отношениях с Максимом это неглавное.

На прощание он спросил:

– А все-таки, что ты почувствовала, когда заметила менятам, у машины?

Хм-м, что я почувствовала? Если я начну ему рассказывать освоих чувствах, ночи не хватит. Поэтому я просто сказала, что мне было оченьприятно его увидеть. Мы мило распрощались, поехать к нему он не предложил, ночто-то мне подсказывало, что это не последняя наша встреча.

Максим довез меня до дома и даже не поцеловал в машине, начто я предпочла не обратить внимание. Было поздно, и дома все спали.

Скандал, который устроила мне утром сестрица по поводуплатья, превзошел все мои ожидания. Дождавшись ухода Славки, она ворвалась вмою комнату, схватила платье, висевшее на стуле и начала орать.

Главное, все устроила эта маленькая негодяйка Дашка. Покаматушка вчера на лестнице пялилась на меня в столбняке, Дашка, как истиннаядочь своей матери, успела заметить платье и мигом наябедала Аньке, едва таперешагнула порог квартиры. Та еше стервоза растет!

В общем, сестра так орала и обзывалась, что даже мать невыдержала и принялась ее урезонивать. Это не помогло, тогда я высказаласьиз-под одеяла, что Анька – жлобиха, сама хочет выгнать меня из дому, чтобызанять мою комнату, а сама жалеет такой ерунды, как платье, на один вечер.

– При чем тут комната? – непритворно удивиласьмать.

Мне все уже надоело, и я популярно посвятила ее в Анькиныпланы: выдать меня замуж на сторону, мать переселить в мою комнату, а вматушкиной, самой большой, устроить шикарную гостиную.

– Никогда в жизни я не выгоняла моих дочерей издома! – возмутилась мать. – Это твоя законная жилплощадь, как тебетакое могло прийти в голову! Аня! – Но сестрица уже хлопнула дверью иумотала на работу.

– Не притворяйся, что ничего не знала, – разозлиласья.

Мать посмотрела со слезами и вышла. Похоже, на этот раз онаобиделась по-настоящему, даже забыла спросить, с кем же у меня вчера былосвидание.

В библиотеке опять с утра было столпотворение. Кроместудентов, на нас обрушилось новое бедствие. Нине Адамовне вчера в коллекторепообещали, что привезут кучу новых книг, и теперь надо было срочно искать дляних место. Инвентаризацию мы начали проводить уже давно, так что книги, которыене нужны, мы отобрать успели.

– Марина, – обратилась ко мне НинаАдамовна, – Зоя пока справится на абонементе одна, а мы с вами перенесемхотя бы эти книги вниз в подвал, в помещение архива. Я договорилась сВладимиром Викентьевичем.

Владимир Викентьевич – это проректор по хозяйственной части,Нина Адамовна его обожает.

– Что вы, Нина Адамовна, вам нельзя такое тяжелое, ясама перенесу или вон ребята помогут. – Нашей старушке под семьдесят, ихоть она бодрится, но возраст дает о себе знать.

– Ни в коем случае, никаких студентов, они там всеперепутают и помнут!

– Ну хорошо, хорошо, я сама два раза схожу.

Однако, когда я увидела, сколько книг мне предстоитперетаскать, я поняла, что там и за четыре раза не управишься. Ладно, посмотримна месте. Я спустилась по узкой лесенке в подвал. Дверь в архив была открыта,очевидно, Нина Адамовна уже была тут с утра. Снизу тянуло жуткой промозглойсыростью. Странно, вроде бы в архиве хранят документы, а они не выносят влаги.Я прошла между стойками, где хранились старые дипломы и рефераты, нашласвободную полку и поставила свои книги. Где-то в дальнем конце помещенияпослышался шорох. Я замерла на месте. Шорох тут же затих, но стоило мне сделатьшаг вперед, как он возобновился с прежней силой. Лоб покрылся испариной.

– Кто здесь? – окликнула я, как мне казалось,громко и решительно, но на самом деле чуть слышным писком.

Ответом мне было гробовое молчание.

– Это мыши, – сказала я вслух самой себе, –это всего лишь мыши. Или крысы. В архивах всегда водятся мыши и крысы. Дажеговорят так: «Крыса архивная».

Я представила себе большую усатую крысу и затряслась отстраха. Если увижу живую крысу – умру на месте. Я тихонько на цыпочкахпробежала к выходу, и вдруг в помещении погас свет. Сразу стало так холодно втемноте. Да что же это такое! Нет, надо взять себя в руки. Ну, подумаешь, перебоис электричеством. Это бывает, очень даже часто. Ничего страшного.

Так я уговаривала себя, но в действительности мне былострашно, как никогда в жизни. Я чувствовала, что в архиве, кроме меня, ещекто-то есть, и боялась его. Тихонько, стараясь не шуметь, я ощупью добралась додвери, выскочила на лестницу, пронеслась по коридору и у самых дверейбиблиотеки столкнулась с Шишиным.

– Доброе утро, Мариночка, вот я принес на замену«Термодинамике», – он протягивал мне толстую книгу, обернутую белойбумагой.

– Ох, Шишин, – я перевела дух, – заменапотом, ты говорил вчера, что будешь моим рабом, так идем сейчас в архив.

Он согласился. Нина Адамовна была занята и не заметила, какя нагрузила Шишина книгами и повела в подвал. Дверь в архив была открыта, исвет горел – обычные перебои, и что я так перетрусила? Мы прошли междустойками, завернули за угол – что за черт, где моя полка с книгами? Очевидно, яот страха забыла дорогу.

– Прости, пожалуйста, Шишин, мы свернули не туда, давот сейчас тут пролезем. Ну и катакомбы тут у них, черт ногу сломит! Пусти-каменя вперед!

Я протиснулась в узкую щель между стеллажами, споткнуласьобо что-то, облокотилась на стойку, и мне показалось, что свет перевернулся.Пол заходил ходуном, я услышала крик Шишина, подняла голову и увидала, чтоздоровенная металлическая стойка, вся забитая толстыми томами угрожающенакренилась в мою сторону. Не в силах пошевелиться, я в ужасе смотрела, как онападает, и в самый последний момент какая-то сила дернула меня назад. Я выронилакниги и упала на пол, стойка грохнулась, и здоровенная чугунная станинапролетела в полуметре от моей головы. Дипломы высыпались и погребли нас сШишиным под собой.

Через пять минут, когда пыль улеглась, я немного очухалась.Руки-ноги были целы, голова тоже. Рядом чихал Шишин, у него тоже все было цело,даже очки.

– Шишин, – спросила я, отбрасывая папки, –это ты меня назад дернул?

– Ну я.

– Так, выходит, Шишин, ты мою жизнь спас?

– И свою, между прочим, тоже.

– Шишин, миленький, дай я тебя поцелую.

– Лучше билет читательский поскорее выпишите.