– Не волнуйся, я же сказал, что переводчикам в нашейфирме платят неплохо.

Вспомнив матушкины запреты, я назло набрала бутербродов сикрой и пирожных, а Алик взял себе просто апельсиновый сок. Понятно, все-такижалеет деньги. Сейчас будет смотреть на меня голодными глазами, а у меня кусокзастрянет в горле. Но нет, он спокойно пил свой сок и вовсе не пожирал глазамимои бутерброды. Меня одолело женское любопытство. Бывает такое, знаешь, что ненадо спрашивать, но не можешь удержаться.

– Алик, прости, что я задаю тебе такой прямой вопрос,но вот я наблюдаю за тобой довольно долго и теряюсь в догадках. Полные людиобычно много едят. Вот помнишь, как у Толстого описан Пьер Безухов – «Он многои жадно ел». А у тебя все не так.

Он усмехнулся:

– А может, я дома ем ночью под одеялом.

– Неправда, я же вижу, ты к еде почти равнодушен. Ноизвини, напрасно я спросила.

Он помолчал.

– Я не знаю, почему это. Я ничем серьезным не болен,если тебя это интересует. Я действительно стараюсь меньше есть, ни мучного, нижирного давно уже не употребляю. Наши на обед в «Джокер» ходят, а я кефир пьюили – салатик из капусты… Ничего не помогает. – Он посмотрел на меня сгрустью.

Опять мне стало его ужасно жалко. Определенно, знакомство сАликом открыло мне саму себя с совершенно иной стороны, раньше я никогда в себене ощущала таких огромных запасов добрых чувств. Тут, к счастью, прозвенелзвонок на третье отделение.

Спектакль кончился довольно рано, мы вышли из театра и неспеша побрели по улице. Для середины мая погода была очень теплая. Все давноуже ходили без пальто и плащей. Вечерний воздух был свеж, Алик наконец вздохнулсвободнее, он очень мучился в душном зале в тесном пиджаке.

– На метро? Пройдем дворами наискосок.

– Не заблудимся? И шпана опять привяжется.

– Ну, что ты, во-первых, в центре все-таки шпаныменьше, вернее, милиции больше, а во-вторых, это мой район, я тут с детства всезнаю, вон мой дом.

Он тут же смутился, видно испугался, не обижусь ли я, что онприглашает меня домой поздно вечером. Я сделала вид, что ничего не заметила. Мывошли во двор, там сбоку на маленьком пятачке приютилось несколько гаражей.Одна дверь была открыта, оттуда слышались стук и звяканье. Увидев эту открытуюдверь, Алик остановился, сделал было шаг назад, но потом передумал, взял меняпод руку и пошел мимо гаражей. Именно в это время из гаража вышел, закуривая,молодой рыжий мужик. Увидев нас, он оживился:

– О, привет, Алька, как жизнь?

– Нормально, – сухо ответил Алик. Парень наглооглядел меня.

– Шикарную девицу себе отхватил! Подружки нет утебя? – Это он уже мне.

– Есть, но сейчас не может – с внуком сидит, –немедленно ответила я, ненавижу, когда так нагло пялятся и сразу обращаются на«ты».

Парень захохотал:

– Ишь, какая языкастая!

Мы с Аликом хотели пройти, но он стоял на дорожке и мешал.

– Ну так как, Алька, ты подумал насчет гаража?

– Подумал и опять-таки тебе скажу – нет и нет.

– Ну вот опять, снова-здорово! Уже почти договорились.

– Да ничего мы не договаривались! Не продам я гараж, иденьги твои мне не нужны.

– Ну ты какого хрена куражишься? – заоралмужик. – Тебе, как человеку, хорошую цену предлагают, тебе же этот гаражна фиг не нужен. Ту рухлядь, что у тебя там стоит, только на металлолом, ты жеее никогда в жизни не починишь! И за руль не сядешь! Я же знаю…

– Ну, хватит! – резко прервал его Алик. –Сказал – не продам, значит – не продам. И чтобы больше ты ко мне с этим необращался!

– Ну ты смотри, как разговорился, ну я тебя умоляю, какперед девкой выпендриваешься! Не обращаться к нему, видишь ты! Да я к тебебольше по-хорошему обращаться и не собираюсь. Да я же про тебя все знаю, ты неуспеешь еще свою задницу толстую повернуть, как я уже все справки соберу, да уменя везде знакомые. Добром не хочешь, так по другому действовать будем!

Я посмотрела на Алика. Он застыл на месте. Опять он былбледный, только на щеках малиновые пятна, пот градом катился по его лицу. Сзадина темно-малиновой шее белел шрам, который уходил на затылок под волосы. Раньшеего не было видно из-за длинных волос. Алик стоял в ступоре, чувствовалось, чтоон не сознает, где он и с кем.

Я поскорее схватила его за руку и потащила прочь. Нахальныймужик еще что-то хамское кричал нам вслед. Интересно, почему так получается,как мы с Аликом, так обязательно случается какой-то конфликт, и я должна егоспасать. Мы оставили двор далеко позади, тогда Алик понемногу успокоился и намой вопросительный взгляд пояснил:

– Гараж у меня здесь. А он хочет приятеля своего сюдапристроить. В центре ведь гараж просто так не купишь. А если я не хочупродавать?

– Твое право, – согласилась я, – а с машинойчто?

– Машина разбита, нельзя на ней ездить.

По его тону я поняла, что дальше лучше не расспрашивать, исказала, что раз уж он здесь дома, то нет смысла тащиться ему за мной наокраину города, пускай он посадит меня в такси, а сам идет домой. Аликсогласился.

Дома мать и сестра не спали, ждали меня. Ведь я подряд двавечера уходила из дома, этого они не могли вынести и теперь требовалиинформации. Особенно интересовалась матушка, а сестра просто поостыла наработе, поняла, что утром с этим чертовым платьем перегнула палку, и теперьхотела не то чтобы извиниться, нет, этого от моей сестрицы не дождешься, нокак-то наладить отношения.

– Ну что, где ты сегодня была? – Это матушка неутерпела и сама задала вопрос.

Я честно рассказала, что была в театре, что спектакль непонравился, и объяснила почему. Они слушали невнимательно, про театр им былонеинтересно.

– А этот твой новый знакомый, ты с ним у Ирыпознакомилась? Он кто?

Я решила рассказать им про Алика, он безобидный, пускайразвлекаются.

– Он переводчик. Да, Анька, он говорит, что с тобой вшколе учился, в параллельном классе. Такой толстый, звать Алик.

– А фамилия?

– Ой, а фамилию-то я не помню.

– Проводишь время с человеком и не знаешь егофамилии? – возмутилась мать.

– Зато я знаю, где он живет.

– Час от часу не легче!

– Не помню я никакого толстого Алика, – задумаласьсестра.

– Да ты вечно никого не помнишь! После того как сестраразвелась со своим первым мужем – бывшим одноклассником, она не очень-топоддерживает школьную дружбу, встречается только с одной подругой Катериной.

– У Катьки надо спросить, она все про всех знает. Мам,а чаю можно попить, если уж еды в доме не дают?