— Но ведь Рузвельт обещал, что Соединенные Штаты непримут участия в войне! — воскликнула девушка.

— А вы действительно этому верите? Даже после того, какмобилизация уже практически объявлена? Никогда не следует особенно полагатьсяна то, что пишут газеты, — можно сесть в лужу. Что касается меня, то япочти уверен: рано или поздно нам придется принять участие в этой войне.

Сам Джо несколько раз задумывался о том, чтобы вступитьдобровольцем в Королевские Военно-воздушные силы Великобритании. Однако работа,которую он делал вместе с Чарльзом Линдбергом, была гораздо важнее несколькихгерманских самолетов, которые ему удалось бы сбить над Ла-Маншем. От того, какони с ней справятся, зависели сила и мощь американского воздушного флота вгрядущей войне, поэтому Джо решил, что должен остаться дома. Чарльз Линдберг, скоторым Джо не раз говорил об этом, разделял его точку зрения, хотя и былгорячим противником вступления США в войну.

Как бы там ни было, буквально после Нового года обасобирались отправиться в Калифорнию, чтобы испытывать новые самолеты —истребители и штурмовики, которые могли пригодиться их стране при любомварианте развития событий.

— Я очень надеюсь, что вы ошибаетесь, — негромкосказала Кейт.

И она действительно на это надеялась, ибо война означала,что все красивые молодые люди, которые сейчас беззаботно смеялись, болтали,ухаживали за дамами, наденут военную форму и отправятся на фронт, где им будетгрозить смертельная опасность. Кроме того, ей было ясно, что весь мир, какимона его знала, непременно изменится, кто бы ни победил в той большой войне,которую предсказывал Джо.

— Вы правда думаете, что нам придется вступить ввойну? — снова спросила она, не скрывая своей тревоги. На мгновение Кейтдаже забыла о том, что находится на балу, потому что вещи, которые ониобсуждали, были куда более серьезными.

— Да, Кейт, я так думаю. Больше, того, я в этомуверен, — твердо сказал Джо, и Кейт неожиданно подумала, что ей нравитсявыражение его глаз, появившееся в тот момент, когда он назвал ее по имени. Иэто было далеко не все, что ей в нем нравилось…

И тут Кейт сделала нечто такое, чего никогда прежде себе непозволяла. Да и сейчас не позволила бы — во всяком случае, ни с кем другим. Нос Джо Олбрайтом она чувствовала себя просто на удивление легко и свободно,словно обрела в его лице близкого друга.

— Давайте пойдем в зал и немного потанцуем, —предложила она.

С точки зрения Кейт, в этом не было ничего зазорного, однакоДжо отчего-то стушевался. Он даже отвернулся от нее и несколько секундсосредоточенно разглядывал собственную тарелку. Наконец он снова поднял головуи смущенно пробормотал:

— Я не умею.

К его огромному облегчению, Кейт не стала смеяться. Она лишьудивленно приподняла брови.

— Не умеете? Так я вас научу! Это очень просто: нужнолишь переступать ногами под музыку и стараться не налетать на другие пары. Иеще улыбаться так, словно вы занимаетесь приятнейшим делом. Ну, идемте?..

— Может, лучше не стоит? Я отдавлю вам все ноги, —с сомнением отозвался Джо, думая о том, что танцевать с ней, наверное,действительно самое приятное занятие в мире. — Да и вам, очевидно, пора —друзья, должно быть, уже заждались вас, — добавил он.

Джо Олбрайт уже не помнил, когда говорил с кем-нибудь такдолго, в особенности — с девушками ее возраста, о котором, впрочем, онпо-прежнему не имел никакого понятия. Ему было ясно только, что она младше его;о том же, сколько ей может быть лет, он не задумывался.

— Может быть, я вам надоела? В таком случае простите, яне хотела быть назойливой, — сказала Кейт озабоченно. Ей в самом делепоказалось, что Джо не терпится от нее избавиться, и она испугалась, уж неоскорбила ли его своим предложением потанцевать.

— Проклятье, нет, конечно!.. — воскликнул Джо итут же прикусил язык.

Подобные слова не пристало употреблять в разговоре с леди,но он слишком привык к ним, постоянно вращаясь в грубом мужском мире. Этот миравиационных ангаров, аэродромов, заправщиков и механиков был единственнымместом, где Джо чувствовал себя как дома. Однако сейчас он неожиданно поймалсебя на том, что ему нравится сидеть здесь и беседовать с этой молодой женщинойв голубом атласном платье и изящных, в тон платью, бальных туфельках.

И это казалось ему настолько неправдоподобным, что он дажене удивился.

— Нет, мне нисколько с вами не скучно, — сказал он. —Просто я подумал, что, если вы хотите танцевать, вам лучше выбрать себе впартнеры кого-то, кто умеет это делать.

— Я и так уже танцевала сегодня достаточномного, — объяснила Кейт и тихонько вздохнула, кляня себя за то, что зряпотратила столько времени и вышла в банкетный зал только теперь. Впрочем,жалеть было глупо — ведь и Джо пришел сюда совсем недавно.

— А что вы любите делать в свободное время? —поинтересовалась она.

Джо пожал плечами.

— Летать, — ответил он со смущенной улыбкой и непокривил душой: авиация была его единственной страстью. — А вы? Что любитевы?

— Мне нравится читать, путешествовать и играть втеннис. А зимой я люблю кататься на лыжах. Когда я была маленькая, я каталась ина коньках и даже мечтала играть в хоккей, но мама мне не разрешила.

— Очень мудро с ее стороны: ведь вы могли остаться беззубов, — вставил Джо, которому, впрочем, было уже ясно, что в хоккей Кейтникогда не играла — настолько ослепительной была ее улыбка. — А машину выводите?

Он откинулся на спинку стула и неожиданно подумал, что,пожалуй, мог бы научить ее водить самолет за два-три занятия. Нет, лучше запять занятий.

Кейт улыбнулась.

— Я получила водительскую лицензию в прошлом году,когда мне исполнилось шестнадцать. Но папе не нравится, когда я беру машину. Онсчитает, что я вожу кошмарно, хотя сам учил меня, когда мы летом отдыхали намысе Код. Там почти нет движения и водить гораздо проще.

Джо удивленно взглянул на нее, и лицо его слегка вытянулось.

— Простите, но… Сколько же вам лет?

«Он был уверен, что его собеседнице лет двадцать, быть может— чуть больше. Во всяком случае, выглядела она достаточно взрослой, да идержалась на редкость уверенно.

— Семнадцать. Восемнадцать мне исполнится только черезнесколько месяцев. А вы думали, мне сколько? — Его удивление неожиданнопольстило Кейт.

— Ну-у, не знаю, право… Может быть, года двадцать два —двадцать три… — Джо хмыкнул. — Девочек вроде вас нельзя выпускать в свет втаких платьях — они очень легко могут сбить с толку старых дураков вроде меня.

Но он вовсе не выглядел старым, особенно когда улыбался илисмущался. В последнем случае Джо вообще напоминал мальчишку, обманомвтиснувшегося в общество взрослых и уличенного в этом. Вот уже несколько разКейт замечала, как он в смущении отводил глаза и, только справившись с собой,снова поднимал голову. Эта непонятная стеснительность ей очень нравилась, хотяКейт и казалось, что такой человек, как он, должен был бы лучше адаптироватьсяв обществе — в любом обществе.