Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я ответил: «Я одинаково свободно владею как пером, так и клинком, и поэтому могу вести как твой диван (совет), так и твое войско». Некоторое время он разглядывал меня и затем сказал: «Ты еще молод, чтобы вести диван, но я могу поручить тебе управлять моим войском». Так я начал работу в Самарканде, возглавив войско эмира Яхмака и было мне тогда всего девятнадцать лет. Командующим воинов эмира Яхмака был Кулар Камал, был он очень толст, на мой взгляд, ему было около пятидесяти лет. Услышав, что эмир Яхмак назначил меня управлять войском, он оглядел меня и затем, засмеявшись, обратился к своим солдатам со словами: «Эмир Яхмак прислал нам кудрявого мальчика, чтобы мы потешились с ним».
Я обнажил саблю и громко крикнул: «Сейчас я докажу тебе, что я не кудрявый мальчик, и могу поставить на место любого оскорбившего меня».. С этими словами я накинулся на Кулар Камала, он же поняв, что его жизнь в опасности, вытащил свою саблю из ножен. Движения его были настолько неуклюжи, что я поняв, что он для меня будет лёгкой добычей, рубанул его по шее наотмашь слева. Мой клинок перерезал его глотку, артерии и остановился лишь упершись в кость шейного позвонка. Кулар Камал повалился наземь, кровь рекой хлынула из его горла, через несколько мгновений он был мертв.
Я вытер свой окровавленный клинок об одежду убитого, вложил его в ножны и обратился к воинам: «Я — Тимур, сын Тарагая, житель города Кеш, с сегодняшнего дня — ваш военачальник, поэтому отныне вы будете послушны мне и всякий, кто не подчинится, падет от моей сабли».. Воины, переглядываясь друг с другом, молчали, и я понял, что мое главенство над ними принято.
Возможно после меня найдутся такие, что будут попрекать меня тем, что я бывал излишне суров в стремлении всегда защитить честь и достоинство молодых юношей и жестоко казнил всякого, кто оскорблял их. Такая суровость была следствием того, что в юности я испытал, что красота, этот божий дар, из-за похотливых наклонностей некоторых людей, может стать несчастием для иного юноши и поэтому я впоследствии издал указ казнить всякого, кто вздумает обращаться с юношей вопреки его благочестию. Вследствие такой суровости, юноши обрели безопасность и по этой причине, в моем царстве красота больше не является злосчастием для юноши.
В тот же день, когда я убил Кулар Камала, эмир Яхмак вызвал меня, поздравил, сказав, что я избавил его от наглого, недостойного и мешающего ему человека.
Я сказал ему: «О, эмир, нет порядка в устройстве твоего войска. Разреши же мне организовать его по-новому».. Эмир Яхмак сказал: «Делай, как знаешь». Я создал отделения, состоящие из десяти воинов каждое, назначив во главе унбаши (десятника). Каждые десять отрядов, что составляли сотню, вручал под начало юзбаши (сотника) и во главе каждой тысячи назначил мингбаши (тысячника).
До меня в войсках эмира Яхмака боевой подготовке не придавали первостепенной важности и воины, которые считались всадниками, кроме как есть и спать — ничем другим не занимались. Я установил так, чтобы воины каждодневно отправлялись в степь и занимались отработкой воинских упражнений, вместе с тем я следил за тем, чтобы они не переставали своевременно совершать намаз.
Я знал, что эти перемены казались неприятными для солдат, но был уверен, что через пару недель все станет для них привычным, и воины эмира Яхмака, начиная с того дня, ежедневно упражнялись в боевой подготовке и своевременно совершали намаз.
Через месяц после начала моей службы у эмира Яхмака, несколько из его поданных, живущих в степи пришли в Самарканд с жалобой на то, что одно из племен кара-китаев, проживавших к северу от Самарканда, напали на их скот, угнали шесть тысяч овец и убили при этом трех пастухов.
Я добровольно высказал готовность отправиться на место, чтобы примерно наказать виновных, отобрать у них овец и вернуть законным владельцам. Эмир Яхмак сказал: «О, Тимур, люди племени кара-китаев опасны, число их мужчин превышает двадцать тысяч».. Я сказал: «Я отберу у них овец и приведу их при условии, что ты согласишься на то, чтобы я взял с собой двести твоих воинов».. Эмир спросил: «С двумястами воинов ты намерен выступить против двадцати тысяч?» Я сказал: «Для того, чтобы наказать воров и возвратить овец их законным владельцам мне достаточно и двухсот воинов». В тот же день во главе двухсот воинов я вышел из Самарканда и направился на север.
Племя кара-китаев располагалось в 20 фарсангах к северу от Самарканда и вступив на их землю, я пригласил на встречу нескольких из наиболее уважаемых лиц того племени. Я сказал им: «Я стою во главе войска эмира Яхмака, люди из вашего племени увели шесть тысяч овец эмира, убили трех его пастухов поэтому, я требую вернуть похищенных овец и выдать убийц». Представители племени заявили в ответ, что в племени кара-китаев насчитывается одиннадцать различных родов и они не знают, люди какого из тех родов могли увести наших овец.
Я ответил: «В каждом племени могут быть воры, но люди того племени хорошо знают их и вы должны мне их выдать и тогда мне не будет дела до вас». Они ответили, что не знают кто эти похитители.
Поняв, что по-хорошему я не добьюсь от этих представителей племени кара-китаев ни имени похитителей, ни сведений об их местонахождении, я предупредил их, что даю им время, достаточное для прочтения суры аль-Хамд, для того, чтобы назвали имена похитителей, в противном случае, я сказал, что начну по одному отрубать их головы.
Они, услышав такие слова, рассмеялись, и один из них, полный и краснолицый мужчина, с густыми и очень длинными усами, сказал: «Мальчик, ты слишком юн, чтобы бросаться такими словами, подожди пока вырастут у тебя усы, такие же длинные, как и у меня, потом уже произноси такие слова». Пока он произносил эти слова, мы все находились внутри юрты, услышав те слова, я велел своим людям взять этого человека и вывести его наружу.
Его вывели наружу. Я приказал усадить его на землю и всем отойти. Мои люди так и поступили — усадили этого человека на землю и отошли назад. Остальные представители кара-китаев все еще не поняли, что же это такое я задумал. А я молниеносно выхватил
