Вера взяла его под руку. У киоска стоял мужчина в форме летчика. Хрустов кивнул, мужчина, не говоря ни слова, быстро прошел в мужской туалет. Хрустов с Верой пошли к окошку купить жетоны для туалетного турникета.

– А женщина зачем? – возмутилась служительница из окошка. – Ей в другую дверь!

– Только между нами, – склонился к окошку Хрустов, – она не женщина.

Пока Вера разглядывала себя в большое зеркало в мужском туалете, Хрустов и человек в форме летчика провели короткую беседу у писсуаров. В конце беседы летчик оценивающе посмотрел на женщину.

– Я ему не понравилась? – поинтересовалась Вера, выходя.

– Раскованней надо быть, агрессивней, – громко посоветовал Хрустов, подмигнув в окошко кассы.

– А я не смогу прыгать с парашютом, – прошептала она, встав на цыпочки, чтобы достать губами его ухо. – Я и в самолете-то лететь не смогу, меня катастрофически укачивает даже в автобусе.

– Проблема в другом. Надо выбрать место выброса. Чтобы не приземлиться на территорию нефтеперерабатывающего завода или кладбища.

В салоне самолета Хрустов показал Вере двоих в штатском, которые, по его мнению, должны их «сопроводить до места». Стюардесса, разнося напитки, поинтересовалась, не он ли оплатил заказ по экстремальному отдыху? Не желает ли клиент ознакомиться с картой местности и определиться поконкретней, выбирая из тех вариантов, которые очерчены синим?

Вера, открыв от удивления рот, смотрела то на шикарную стюардессу, то на потрепанную карту у Хрустова на столике рядом с бокалом шампанского. До этого момента она воспринимала разговоры о прыжках с парашютом и ухода от слежки как игровой бред исключительно развлекательного характера.

– Вот здесь, – склонилась стюардесса, коснувшись плеча Хрустова профессионально направленной грудью, – обратите внимание, открытая местность с редкими лесопосадками. Учитывая время на экипировку и небольшой инструктаж, прошу вас пройти в первый салон и подождать у туалета.

Побледневшая и разом ослабевшая Вера цеплялась за Хрустова с неистовством утопающего. Двое в штатском проявили некоторое беспокойство, прошли за ними в другой салон, но равнодушно вернулись на свои места, когда Хрустов затолкал Веру в туалет, нетерпеливо прижимая ее к себе.

Осторожный стук в дверь туалета, Хрустов успокаивает дыхание, Вера одергивает кофту, в проеме открытой двери стоит стюардесса. С дежурной улыбкой на лице и комбинезонами в руках, такими огромными, что руки приходится задирать вверх, она интересуется, не желают ли влюбленные провести примерку, и уводит их за занавеску, осмотрев напоследок быстрым взглядом салон. За занавеской пахнет кофе, на приготовленном подносе небольшие чашечки дрожат карими озерцами.

Это ничего, что комбинезоны велики, зато в них можно влезть вместе с верхней одеждой. Это ничего, что женщина ни разу не прыгала. Парашют раскроется автоматически, если она не сможет дернуть за кольцо сама. Это ничего, что придется бросить и парашюты и экипировку, стоимость этих предметов входит в стоимость заказа, но, если клиенты пожелают вернуть их стоимость, они должны обратиться к дежурному инструктору любого спортивного летного клуба для осмотра инвентаря – парашюта, комбинезона, шлема – на предмет повреждений, сдать это все под расписку, указав свои… Хотя мужчина прав. Найти в той местности, которая с редкими лесопосадками, спортивный клуб или частный аэродром действительно проблематично.

– Счастливого пути, – произносит стюардесса, осмотрев в последний раз крепления. Вера, утонувшая в комбинезоне, сдалась на милость фантастического бреда и только водит вытаращенными глазами: в этом сне все так реально, непонятно одно: откуда они вывалятся в безвоздушное пространство и полетят, удаляясь в звездном космосе от цветной планеты, держась за руки – два существа, изуродованные синими комбинезонами до полового безличия?

Оказалось, что если пройти, прогнувшись, под еще одну занавеску, то выходишь как раз в небольшой тамбур – поместиться в нем можно, только если сильно прижаться друг к другу.

– Я вам дам знать, когда будет сигнал, – стюардесса прощается, закрывая за ними дверь тамбура, желает удачного полета и приятных воспоминаний. От нее остаются только глаза, нос и улыбка в круглом окошке двери, вот глаза зажмуриваются, она кивает, и мужчину, крепко схватившего женщину за руку, выносит в открытый внизу люк первым.

В редких разрывах облаков земля внизу, геометрически правильно расчерченная полями и дорогами, стала удаляться и исчезать, словно невидимый рисовальщик решил изменить чертеж и водил прозрачным ластиком: это летчики, получив коротким звонком сигнал бортпроводницы о благополучном выходе отдыхающих из самолета, стали набирать высоту.

– И нормальный человек, скажи? – возмущался один. – Восемнадцать тысяч долларов, и еще неизвестно, как он влипнет в землю!

– Хорошо плывут, – откликнулся другой, который договаривался с Хрустовым в туалете. Он разглядел крошечные фигурки: держащиеся за руки мужчина и женщина на прозрачном капроне мартовского ветра.

Уговаривая себя ни о чем не думать, не потерять сознание, не закричать, Вера вдруг поняла, что она уже умерла, но еще не знает этого. Такие невероятные события могут происходить только в другой жизни, не в той, где она плакала от досады и обид, переводила на родной язык фантазии других людей, пряча свои, задумывалась о еде, одежде и доме, ждала мужчину и надеялась на счастье дочери. Как все это было смешно, а теперь ей ничего не надо, хрустит рассекаемое ими пространство, мужчина рядом, они летят вниз – или вверх? И толчок от раскрывшегося парашюта, словно споткнувшееся внутри ее тела время, не попавшее в ритм сердца.

У земли Хрустов пожалел, что они не на одном парашюте, не сцеплены руками и ногами в одно существо под куполом, он кричал, чтобы Вера подогнула ноги, ветер хлестал по лицу запахами подтаявшего снега и навоза, Вера приземлилась первой, а потом и он, нервничая, что ничего не видно из-за шелка. Прямо на вспаханное поле. Освободившись от парашюта, он бежал, спотыкаясь и падая на скользкий опавший купол, искал женщину на ощупь, а когда открылось ее лицо и освободились волосы из-под сдернутого шлема, вдруг обессилел.

– Куда пойдем? – Вера, наоборот, словно напиталась от неба энергией. Она выкарабкивалась из комбинезона, шумно и радостно вдыхая теплый воздух.

– Найдем станцию. Сядем в поезд и поедем, куда и хотели.

– Мы выпрыгнули из самолета, чтобы доехать поездом в то же место?

– Приблизительно так, – кивнул Хрустов. Он лег на шелк и смотрел вверх. – Я надеюсь, что у этих сопровождающих хватит профессиональной сообразительности, чтобы искать нас совсем в другом месте.

– Я хочу есть! Меня не укачало! Я отлично вижу и все помню! Ура.

Хрустов медленным движением достал целлофановый пакет, расправил его, вытащил из карманов туфли Веры, пакетики с ее бельем, потом цветной шелковый платок, маникюрный наборчик, маленький бинокль, пудреницу и последней – шоколадку. Все, кроме шоколадки, он забросил в пакет, наблюдая, как, сдернув обертку, хрустя фольгой, Вера грызет по-беличьи, передними зубами, темно-коричневую плитку.