Боль – это огонь, который подпитывает меня, когда я готовлю к атаке оба кинжала: мы ударим одновременно. Если мне суждено умереть, то я заберу Кавена с собой.

Кавен замахивается, и я отталкиваюсь от земли, вкладывая все оставшиеся силы в острые клинки, которые вонзаются в грудь Кавена. Я жду, когда на меня обрушится удар, но его меч со звоном падает на пол, а мне на лицо льется кровь.

Кровь Кавена. Серебряное сияние его глаз гаснет, и он падает. Его рука отрублена от тела, и теперь валяется на полу в метре от него.

Феррик стоит над телом Кавена с мечом стражника в руках. Когда наши глаза встречаются, он вздрагивает и бросает оружие. Упав на колени, он успевает поймать меня, прежде чем моя голова ударяется о мраморный пол.

По коже Кавена разбегаются темно-синие прожилки, и яд Рукана разъедает его тело. В тот момент, когда его грудь перестает двигаться и он замирает, лежа на животе, я улыбаюсь.

А затем тоже закрываю глаза.

Иногда мне кажется, что лучше бы я вообще не просыпалась. Я думаю о том, что было бы, если бы Феррик оставил меня на полу рядом с телом отца и если бы в ту ночь на нашем острове не было целителей с Сантоса. Мне бы никогда не пришлось разбираться с трупами. Их были сотни: воины с Зудо, маги времени с Кероста и королевские солдаты. Мне бы не пришлось отправлять в тюрьму тех, кого я когда-то считала семьей, как отца Касема, или видеть скорбящие, разбитые семьи.

Мне бы не пришлось отвечать на вопросы ложью.

Ты победила Кавена своей магией? Неужели ты сбежала для того, чтобы защитить королевство? Знал ли Верховный Анимант о нападении? Знала ли о нем ты?

Мне не нужно было бы жить с половиной души и полагаться на другого человека, чтобы поддерживать свое существование.

Иногда мне кажется, что все было бы гораздо проще, если бы Визидия позволила мне умереть.

Но каждый раз, когда эти мысли приходят мне в голову, я вспоминаю, как впервые открыла глаза и увидела лицо матери. Оно было теплым, как солнце, и слезы падали из ее глаз, как звезды. Я помню, как крепко меня обнимала Ватея. Как Феррик плакал, уткнувшись в мои волосы, и я плакала вместе с ним, обхватив его руками. Я помню, как Юриэль шептал мне благодарности, словно молитву, и как Касем преклонил передо мной колено. Мира не отходила от него с того момента, как он поднялся на ноги.

А еще я вспоминаю Бастиана, дрожащего, окровавленного и испуганного, но обнимающего меня с искренним облегчением. Я помню невысказанное обещание, которое он дал, когда взял меня за руку и больше ее не отпускал. Повернув голову, я наблюдаю за тем, как мягко поднимается и опускается грудь Бастиана, когда мы лежим в саду, где все началось.

Этот человек владеет частичкой моей души. Я думала, что когда-нибудь это произойдет, но теперь, когда решение было принято за меня, от одной мысли об этом у меня скручивает живот. Как я могу поверить, что все это – реальность?

Я стараюсь не думать о власти Бастиана надо мной, потому что эта власть не будет вечной. Я не позволю проклятью диктовать, с кем я должна проводить свои часы или кого я должна держать при себе. Бастиан важен для меня, но я не хочу, чтобы проклятье определяло мои чувства. Я хочу, чтобы он был рядом, потому что я выбрала его.

Он едва заметно вздрагивает, и по его груди все чаще пробегает дрожь. Хотя он почти восстановился – его тело все еще ослаблено и изо всех сил пытается справиться как с внезапным пробуждением его собственной магии, так и с проклятием рода Монтара.

Бастиан поворачивает голову и медленно открывает свои карие глаза, щурясь от золотистых лучей осеннего солнца. Заметив, что я наблюдаю за ним, он лениво улыбается и поднимается на ноги. Затем он осторожно берет меня за руку. Его прикосновения – это единственное, что заставляет меня снова чувствовать себя целой, и я никак не могу с этим смириться.

Я сниму проклятие с нашего рода, верну свою душу и, в конце концов, верну королевству истинную магию души – магию Сиры. Но сначала я должна сделать кое-что еще.

– Ты готова? – спрашивает он.

Мое сердце уходит в пятки, когда я смотрю на водопад, представляя себе все, что ждет меня за ним. Бастиан сжимает мое плечо.

– Ты была рождена для этого, – он делает шаг вперед и целует меня в лоб, на котором все еще горит последний поцелуй отца.

У меня щиплет глаза. Если бы только мы быстрее вернулись на Ариду. Если бы только я покончила с восстанием еще на Зудо. Отец все еще был бы жив.

Если бы.

Если бы.

Зажмурившись, я провожу пальцами по сапфировому ожерелью, которое тяжелым грузом висит у меня на шее.

Сегодня я одета не только в цвета Ариды. На мне белое платье без рукавов, символизирующее возвращение Зудо в состав королевства, а мои лодыжки украшены двумя тонкими жемчужными браслетами. Они великолепно сочетаются с Руканом, висящем на одной стороне моего бедра, и с моим стальным кинжалом – на другой.

– Я готова, – я беру Бастиана за руку, и он переплетает наши пальцы, пока мы направляемся к главному саду.

Толпа перед нами – это переменчивая волна черного, розового и красного, зеленого и синего, и даже белого, – которая замирает, увидев нас. Но среди цветов нет аметистового оттенка. Единственные выходцы с Кероста, присутствующие здесь, это королевские стражники и солдаты. Нам предстоит сделать еще очень многое, чтобы вернуть доверие магов времени.

Рея и Зейл – одни из первых, кого я замечаю в толпе. Их сытые, светящиеся взгляды немного скрашивают печаль этого дня. Здесь куда меньше жителей Зудо, чем должно быть, но это только начало.

Но это не меняет того, что на мое выступление пришло в два раза больше людей, чем собралось здесь сейчас.

Мой желудок скручивается в узел, напоминая мне, что, хотя Кавена больше нет, королевство находится в более хрупком положении, чем когда-либо. Вероятно, это продлится еще какое-то время, потому что сегодня, в первый день своего правления, я дам своему народу право использовать множественную магию. Пора вернуть людям свободу.

Хотя я ожидаю, что многие будут рады этой перемене, ее успех будет зависеть от того, поверят ли люди Визидии, когда я скажу, что им больше не надо беспокоиться о звере.

Восстановление Визидии полностью зависит от того доверия моего народа. Именно поэтому они не должны узнать о проклятии рода Монтара.

Никто не должен знать, что я потеряла свою магию и что теперь ею владеет Бастиан. Никто не должен знать об измене тети Калеи или о том, что магия души была извращена из-за короля Като. Кроме того, они не должны узнать о последователях Кавена, запертых в тюрьме, и об их странных способностях, получившихся в результате смешения магии души и магии проклятий.

По крайней мере не сейчас.

Я не буду такой, как отец и все предшествующие ему правители. Скоро мой народ узнает правду, но сперва я должна разрушить проклятие нашего рода и сделать магию души доступной для всех желающих.