переступая порог родного дома, я чувствовала, как за мной последовал и Арез. В хижине пахло дымом, сосновыми иголками и шалфеем. В камине горел слабый огонь. – Что, дров опять мало?

– Ох, не начинай, Син, – строго отругала меня Йелина. – Ты и так достаточно для нас делаешь. Кроме того, к нам на прошлой неделе переехала Вабелла, и теперь она останется тут до родов. Она спит под самой крышей, но храп слышно на весь дом. Поэтому я вообще не сплю. Ну и еще, конечно, потому что твоя маленькая племяшка постоянно пихается. Так что, как видишь, все у нас замечательно, и беспокоиться не надо, – ее улыбка внезапно померкла. – По крайней мере, обо мне не надо.

Я печально кивнула. Вабелла мне не нравилась, но все-таки хорошо, что она сюда переехала. Йелина в ее положении уже не могла в одиночку заботиться о нашем отце.

– Как он? – тихо спросила я.

– Зиму, скорее всего, не переживет, – она старалась, чтобы ее голос звучал мужественно, но я видела, что она едва сдерживает слезы.

– Я получила лекарство для него.

– Я знала, что у тебя получится, – Йелина вымученно улыбнулась. – Ему наверняка станет легче.

– Да, это… – я запнулась, потому что в этот момент увидела скользнувшую по гостиной темную тень.

Йелина этого, разумеется, не видела. Она схватилась за поясницу и застонала.

– Давай присаживайся, чаю попьем. А то мне вредно долго стоять.

Темная фигура Ареза тут же повернулась и бросила на меня предупреждающий взгляд, без которого вполне можно было обойтись. Я и сама знала, что у нас нет времени на посиделки за чаем.

– Йелина, я… Я бы с радостью осталась, но никак не могу.

Сестра скрестила свои крепкие руки на груди. Сейчас они стали значительно круглее. Как, впрочем, и все в ней. И ей это очень шло.

– У тебя неприятности?

– Нет! – солгала я, глазом не моргнув. У нее и так проблем было достаточно, не хватало еще, чтобы она за меня переживала. – Просто я нашла работу. Хорошую работу. Но я… Из-за метели мне пришлось задержаться, и теперь мой… эм… работодатель, он…

– Ну ясно! – перебила меня Йелина, театрально закатывая глаза. – Дай-ка угадаю: твой работодатель – просто идиот, который хочет залезть тебе под юбку, не терпит отказов и устанавливает специально для тебя особенно жесткие правила, потому что он чувствует себя запуганным тобой и хочет показать, какой он крутой парень?

Йелина была не так далека от истины, и я невольно рассмеялась. А слегка обиженное лицо Ареза меня вконец доконало. Я бы с удовольствием подшутила над ним, но риск того, что он внезапно захочет проявить себя, был слишком велик.

– Он… в общем-то, такой же, как все остальные, – сказала я, пожав плечами. – Зато платит хорошо.

– Ммм… – сестра не поверила ни единому моему слову. – Он причинил тебе боль, не так ли?

– Что? Нет, – я в ужасе помотала головой.

– Тебе не нужно рассказывать мне все, Син, но не держи меня, пожалуйста, за дурочку, – с ласковой строгостью заметила моя сестра. – Я знаю это выражение лица. Последний раз, когда ты так выглядела, в тебя стрелял обезумевший поклонник.

О черт, все грозило зайти слишком далеко. Я избегала смотреть на Ареза и постаралась как можно беспечнее улыбнуться сестре.

– У меня все в порядке, Йелина. Правда!

– А сейчас ты снова прячешься в свою раковину.

– Вот и не прячусь, потому что на это нет причин, – заверила ее я. – У меня действительно все в порядке.

– Ну ладно, – она подошла ко мне и порывисто меня обняла. – Но что бы тебе ни понадобилось, я здесь, – затем она меня отпустила и решила все же сменить тему. – Пошли папку разбудим, – вздохнула она. – Он наверняка захочет тебя увидеть, прежде чем ты уйдешь.

Я с трудом сглотнула ком, поднявшийся в горле.

– Ты иди разбуди его, – попросила я. – А я сейчас кое-что соберу и тоже поднимусь.

Йелина кивнула и оставила меня одну. Точнее, с Арезом. Я по-прежнему не смотрела на него, потому что совершенно не хотела вступать с ним в перепалку. Вместо этого я поспешила к камину и открыла старую банку, где хранились наши сбережения. Сейчас там звенело всего несколько медяков. Я добавила туда три моих кроны и поставила банку на место, после чего направилась к отцу в мастерскую. Там он раньше мастерил охотничьи луки. Теперь это был еще и склад.

Арез точно из ниоткуда объявился рядом.

– Ты отдашь им свое потом и кровью заработанное золото? – он, казалось, совсем не был удивлен, скорее заинтересован.

Но с чего вдруг? Почему его это волновало? Да, с деньгами мне было бы проще заказать один из тех амулетов, которые помогли бы мне сбежать. Но Йелине они нужнее, чем мне, они ей понадобятся, когда родится ребенок. А уж я придумала бы как выкрутиться – как обычно.

– Но в карцер-то мне все равно нельзя будет их с собой взять, так ведь?

Не обращая больше внимания на Ареза, я покопалась в своих запасах сушеных трав. Я искала одно конкретное растение. Оно предотвращало нежелательное зачатие ребенка. Вообще-то его нужно было жевать до того, как лечь в постель с мужчиной, но и на следующий день оно тоже еще действовало. Последнее, чего бы мне сейчас хотелось, – это привести в мир ребенка-бхикса, потому что им в этом мире места не было.

Ага! Нашла. Я открыла баночку, достала один листик и положила его себе в рот. Арез с любопытством наблюдал за мной, затем взял баночку у меня из рук и принюхался к ее содержимому, после чего широко ухмыльнулся.

– Тебе это не нужно. Ты бесплодна. Я бы учуял.

Боги милостивые…

– Спасибо за обескураживающие новости, – парировала я и забрала назад свою банку. – Но я не вверяю свою судьбу в руки мужчин, словам которых нельзя верить.

Я уже хотела поставить банку обратно на полку, но потом еще подумала и ссыпала несколько листиков на ладонь, а потом пересыпала их в маленький кожаный мешочек.

Арез тихо засмеялся. Золотой огонек мелькнул в его глазах.

– Похоже, ты еще что-то замышляешь.

– Да, но поскольку ты в этом участвовать не будешь, тебя это не касается, – сухо ответила я и направилась из мастерской прямиком на второй этаж. Йелина как раз выходила из комнаты отца. Она кивнула мне и молча удалилась.

Раньше папка был статным мужчиной. Я до сих пор это помнила. Но годы влияют на людей быстрее, чем на полукидхов. Те десятилетия, когда он был моей каменной стеной и надежной опорой, казались мне вчерашним днем. А сейчас у меня сердце разрывалось при взгляде на сидящего на краю своей кровати истощенного, хрупкого и истерзанного болью мужчину. В свете свечи на прикроватном столике его редкие волосы казались тонкими паутинками, а все лицо было изрезано