— Тролли, Анакха, не занимают много места в замыслахКиргона. Гибель сотни троллей была для него неважна. Все же прочее былоиллюзией — иллюзией, сотворенной самим Заластой, дабы усмирить подозрения всердцах некоторых твоих спутников. Искал он пути завоевать твое доверие,уничтожая тени, им же и созданные.

— Да, это сходится, — пробормотал озабоченныйСпархок. — Вы позволите мне на минуту удалиться, дорогие дамы? Полагаю,что Вэниону тоже следовало бы это услышать. Это касается и его, а я хотел быполучить его совет, прежде чем начну принимать решения. — Онпомедлил. — Ничего, что я оставляю вас одних… то есть, вдвоем, я имею ввиду? Кто удержит вас от того, чтобы вцепиться друг другу в глотку?

— Все будет хорошо, Анакха, — заверила егоКсанетия. — Мне и Божественной Афраэли надобно кое-что обсудить.

— Ладно, — сказал он, — только без кулаков —и не вздумайте кричать друг на друга. Вы перебудите весь замок.

Собрание в королевских покоях к тому времени уже завершилось,и Спархок нашел своего друга в комнате, значительно удаленной от той, которуюпрежде он разделял с Сефренией. Вэнион сидел, закрыв лицо руками.

— Мне нужна твоя помощь, друг мой, — сказал емуСпархок. — Ты должен кое о чем узнать, а потом мы вместе решим, как намбыть.

Вэнион поднял искаженное мукой лицо.

— Новые беды? — спросил он глухо.

— Возможно. Ксанетия только что рассказала мне кое-чтоновое, и теперь нам придется управляться и с этим. Я хочу, чтобы ты сам все отнее услышал. Они с Данаей на крыше донжона. Думаю, нам лучше пока сохранить всеэто в тайне — во всяком случае, пока не решим, что нам предпринять.

Вэнион кивнул и поднялся. Вдвоем они вышли в коридор иначали подниматься по лестнице.

— А где Заласта? — спросил Спархок.

— С Сефренией. Она нуждается в нем.

Спархок что-то проворчал, но не решился высказывать своимысли вслух.

Ксанетия и Даная стояли на укреплениях, любуясьпростиравшимся внизу городом. Солнце катилось по глубокой синеве неба,направляясь к горным пикам на западе, и ветерок, дувший с Тамульского моря, несощутимый привкус соли, смешанный со спелым ароматом осени.

— Ну что ж, Ксанетия, — сказал Спархок, —расскажи ему все с самого начала. А уж потом мы решим, что делать.

К удивлению Спархока, Вэнион не тратил времени нанедоверчивые восклицания.

— Ты уверена, анара? — только и спросил он послетого, как Ксанетия поведала о двуличии Заласты. Дэльфийка кивнула.

— Я видела его душу, мой лорд. Воистину он предал вас илгал вам.

— А ты не очень-то удивлен, Вэнион, — заметилСпархок.

— Пожалуй да. Я всегда чувствовал в Заласте что-тонеладное. Ему с большим трудом удалось овладеть своим лицом, когда мы сСефренией появились в Сарсосе и поселились в ее доме. Он старался скрыть этоизо всех сил, но я понял, что он не в восторге от нашего образа жизни, и егонеодобрение заходило несколько дальше обычного высоконравственного негодованияпо поводу не освященных браком отношений.

— Ты чересчур деликатно выразился, — заметилаДаная. — Мы никогда не могли понять, отчего это вы, люди, поднимаетестолько шума из-за таких пустяков. Если двое любят друг друга, они должныдовести дело до конца, а жить вместе при этом гораздо удобнее, разве нет?

— Этому должны предшествовать определенные церемонии иобряды, — сухо пояснил Спархок.

— Ты имеешь в виду — как павлин распускает свои перышкиперед павлинихой, прежде чем они начнут мастерить гнездо?

— Что-то в этом роде, — пожал плечами Вэнион ивздохнул. — Боюсь только, что Сефрению больше не приводят в восторг моиперышки.

— О нет, лорд Вэнион, — возразила Ксанетия, —она, как и прежде, глубоко любит тебя, и сердце ее опустело оттого, что междувами пролегла трещина.

— А Заласта сейчас прилагает все усилия, чтобыпревратить трещину в пропасть, — мрачно добавил Спархок. — Ну,Вэнион, что нам со всем этим делать? Тебя это касается больше других. Ты ведьпонимаешь, сколько бы мы ни твердили Сефрении, что Заласта — предатель, ее неубедишь.

Вэнион кивнул.

— Она должна убедиться в этом собственнымиглазами, — согласился он. — Как глубоко ты можешь проникнуть в разумЗаласты, анара?

— Нынешние его мысли открыты мне полностью; в памятьего заглянуть мне труднее. Буде мне представится возможность и время, япостараюсь достичь большего.

— В том-то и дело, что времени у нас нет, — сказалВэнион. — Элана и Сарабиан желают немедленно приняться за свержениеправительства. Едва это начнется, присутствие Заласты на наших тайных советахстанет смертельно опасным. Он узнает все, что мы задумали.

— Пусть его, — фыркнула Даная. — Много емуэто поможет, когда я закончу свой ужин.

— Что такое? — удивился Вэнион.

— Наша маленькая дикарка мечтает съесть на ужин сердцеЗаласты, — пояснил Спархок.

— У него на глазах, — добавила Богиня-Дитя. —В том-то и весь смысл — чтобы он собственными глазами видел, как я этопроделаю.

— И она способна это устроить? — спросил Вэнион.

— Возможно, — ответил Спархок, — но я ейэтого все равно не позволю.

— А я и не спрашивала твоего дозволения, отец, —заметила Даная.

— Тебе и спрашивать незачем. Я сказал — нет, и покончимс этим.

— Когда Заласта заключил сделку с Киргоном,анара? — спросил Вэнион.

— Сие мне покуда неясно, мой лорд, — ответилаона, — однако я постараюсь выяснить. Мнится мне, однако, судя по егомыслям, что нечистый союз сей был заключен несколько лет назад и что каким-тообразом касается он Беллиома.

Спархок задумался.

— Заласта не на шутку взволновался, узнав, что мыбросили Беллиом в море, — припомнил он. — На этом основании уже можнобы строить догадки, однако давайте подождем и посмотрим, что еще сумеетвыяснить Ксанетия. Сейчас, я думаю, нам лучше сосредоточиться на том, чтобыпопридержать Элану и Сарабиана, покуда мы не придумаем, как заставить Заластувыдать себя. Мы должны вырвать Сефрению из-под его влияния, а она ни за что неповерит в его предательство, пока не увидит или не услышит, как он словами либодействиями докажет свое двуличие.