Тамульский архитектор, строивший замок Эланы, посвятил всюсвою жизнь изучению эленийской архитектуры и, как это часто бывает спосредственностями, рабски скопировал детали, не уловив общей идеи. Тронный залбыл ярким тому примером. Эленийские замки строились с двумя целями — стоятьвека и защищать от незваных гостей. Обеим этим целям как нельзя лучшесоответствовала массивная конструкция, напоминавшая гору. В течение столетияэленийцы стремились смягчить угрюмое однообразие своих жилищ различнымиархитектурными излишествами. Внутренние распорки, призванные поддерживать стены— даже когда на них обрушивается град валунов, — превратились вконтрфорсы. Массивные каменные столбы, подпиравшие потолок, стали колоннами,чьи основания и капители украшала резьба. Той же прочности можно достичь,сделав потолок куполообразным, и тронный зал выстроенного тамульцами замкаЭланы в этом смысле был образцом чрезмерности. Мало того, что ее потолок былкуполообразным, — его подпирали длинные ряды рифленых колонн и контрфорсы,столь изящные, что не только были совершенно бесполезны, но и представлялисерьезную опасность для тех, кто стоял под ними. В довершение всего, как былопринято в Огнеглавом Материоне, весь зал целиком был инкрустирован опаловомерцающим перламутром.

Элана подбирала флаги для украшения зала с особойтщательностью, и сейчас сияющие стены отражали сущее буйство красок.Сорокафутовые занавеси синего бархата, ниспадавшие вдоль узких окон, были подчеркнутыбелым атласом, стены изукрашены перекрещенными вымпелами и парадными подделкамипод боевые стяги, а колонны и контрфорсы щедро увиты алым шелком. Напристрастный взгляд Спархока зал сильно смахивал на сельскую ярмарку, владелецкоторой страдает дальтонизмом.

— Довольно кричаще, — заметил Улаф, усерднополируя рога огра на своем шлеме лоскутом ткани.

— Да уж, иначе не скажешь, — согласился Спархок.Он надел сегодня парадные черные доспехи и поверх них серебристый плащ.Кузнец-тамулец, который выправил вмятины и заново покрыл эмалью доспехи,ухитрился смазать изнутри и латы, и кожаные ремни маслом из розовых лепестков,изящно тем намекнув на природный аромат доспехов. Эффект от смеси запахов былпоразительный.

— Как мы объясним, почему Элану и Сарабиана окружаеттак много стражи? — спросил Улаф.

— Нам ничего не нужно объяснять, Улаф, — пожалплечами Спархок. — Мы эленийцы, и весь прочий мир убежденно считает насварварами со множеством странных обычаев и ритуалов, которых никто больше не всилах понять. Я не хочу, чтобы моя жена сидела там без защиты, когда она иСарабиан хладнокровно сообщат тамульскому правительству, что оно распущено.

— Неплохая мысль. — Улаф невесело взглянул надруга. — Знаешь, Сефрении придется нелегко.

— Чего-то подобного мы и ожидали.

— Может быть, ей станет легче, если она сядет рядом сЗаластой.

Спархок покачал головой.

— Заласта — советник правительства и должен будетсидеть в зале, с министрами. Усадим Сефрению немного в стороне, и пусть с нейбудет Даная.

— Да, это может быть кстати. Присутствие твоей дочеридействует на Сефрению успокаивающе. Только я не стал бы усаживать рядом с нимиКсанетию.

— Мне это и в голову не приходило.

— Да я так, на всякий случай. А что, Энгесса получилхоть какое-нибудь подтверждение, что его сигналы дошли по назначению? Можем мыбыть уверены, что всем атанам известен его приказ?

— Во всяком случае, Энгесса в этом уверен. Полагаю,атаны веками использовали сигнальные костры для того, чтобы передавать приказыпо всей стране.

— Я все же сомневаюсь, Спархок, что костры на холмах —это наилучший способ доставлять важные сообщения.

— Это уж забота Энгессы. Даже если к сегодняшнемурассвету приказ не дошел до нескольких захолустных гарнизонов, это уже ничегоне изменит.

— Пожалуй, ты прав. Что ж, думаю, мы сделали все, чтомогли. Остается только надеяться, что не случится ничего непредвиденного.

— А что еще может случиться?

— Спархок, вот из-за таких рассуждений кладбища вечнопереполнены. Пойду-ка я, скажу, чтобы опускали мост. Пора начинать.

Стрейджен досконально натаскал дюжину тамульских трубачей ипрочий оркестр, заключив урок зловещими угрозами и показательным визитом вбережно восстановленную пыточную камеру в подземелье замка. Музыканты все какодин набожно поклялись играть только по нотам и забыть об импровизациях.Фанфары, которые должны были приветствовать прибытие каждого имперскогоминистра, были идеей Эланы. Фанфары льстят, поднимают самомнение и заманиваютничего не подозревающего гостя в западню. Элана хорошо разбиралась в такихвещах. Глубина ее политического чутья порой изумляла Спархока.

В соответствии с парадным духом события вдоль стен зала наравных интервалах были расставлены рыцари церкви в доспехах. Стороннемунаблюдателю эти рыцари показались бы не более, чем частью торжественнойобстановки, однако сторонний наблюдатель был бы введен в глубокое заблуждение.Неподвижные воины, облаченные в сталь, должны были позаботиться о том, чтобычлены имперского правительства, войдя в зал, уже не могли бы покинуть его безразрешения; а мост, который должны были поднять, как только прибудет последнийгость, был еще одним ручательством, что никому не вздумается, соскучась,незаметно уйти из замка. Сарабиан предостерег их, что за минувшие столетия Императорскийсовет изрядно разросся. Вначале он состоял из одних только министров. Затемминистры включили в него своих секретарей, а позже и помощников секретарей. Кнынешнему дню в Совет входили и временно исполняющие обязанности младшиепомощники младших секретарей. Титул «член Императорского совета» потерялбольшую часть своего смысла, зато при этаком многолюдье можно было ручаться зато, что в стенах замка Эланы соберутся все предатели, сколько их ни засело врезиденции. Королева Элении была достаточно хитроумна, чтобы обратить противврагов их собственное самомнение.

— Ну что? — нервно спросила Элана, когда ее мужвошел в королевские покои. Королева Элении облачилась в кремового цвета платье,отделанное парчой, и синий бархатный плащ, подбитый мехом горностая. Ее корона,подобие кружевной шапочки из золота, усаженного драгоценными камнями, могла быпоказаться несведущему легкой и изящной, но Спархок, которому несколько раздоводилось держать ее в руках, знал, что по весу она почти не уступает государственнойкороне, хранящейся в подвалах королевской казны в Симмуре.