у широких досок первоначального дома. Деревянная стена с углублениями для скульптуры обрамляла большой камин из черного гранита. Сочетание богатого остекления, вида на деревья и пылающего огня в камине зимним вечером, когда снаружи падает снег, заставило меня осознать, до какой степени изменилось это помещение, хотя его размеры не менялись. Освещение было великолепным, природа дарила уединение, а присутствие камина надежно скрепляло пространство, придавая ему солидность и спокойный, мерцающий динамизм.

Вид снаружи: наш дом до и после обновления

Для меня это оказался удивительный и в то же время поучительный опыт. Я занимался строительством десятки лет, но этот эксперимент в маленькой лаборатории, которую мы так хорошо знали, потому что жили в ней, продемонстрировал, насколько верно знаменитое высказывание Миса ван дер Роэ: «Бог кроется в деталях». Внимание к материалам, к свету и прозрачности, а также применение подходящих современных методов сделало возможным преобразование здания федерального стиля с пристройкой в псевдофедеральном стиле в дом, воплотивший в своем облике яркие современные идеи и впечатления.

Даже снаружи, когда стоишь в саду и смотришь на дом, контраст архитектуры оранжереи – большие секции из изогнутого и плоского стекла – с общим окружением исторического Кембриджа выглядит освежающим. Я не проектировал новую пристройку как объект, который будет виден из сада. Я даже вообще не изучал фасад, когда работал над домом. Дизайн воспринимался исключительно изнутри, когда я пытался представить, каково на самом деле жить в таком пространстве. Вот еще один серьезный урок, который преподносит архитектура: проектирование – это не только представление внешней формы. Важнейшее место в нем занимает впечатление от внутреннего пространства, которое рождает форму.

* * *

По сравнению с другими проектами – для правительств, для культурных учреждений, для частных клиентов – проектирование собственного дома представляет собой акт самовыражения, в котором архитектор имеет огромную свободу. Как всегда, существуют ограничения в ресурсах. С клиентом иногда трудно иметь дело, даже когда клиент – ты сам. Но возможности в значительной степени находятся в твоих руках как архитектора. Временами я начинаю размышлять о том, что мог бы сделать, имей я такой же контроль над целым миром – если бы я мог предписывать усовершенствования в соответствии с моими замыслами.

Недавние события подчеркнули необходимость отказаться от обычного способа ведения дел. Пандемия COVID-19 и локдаун разрушительно сказались на большинстве крупных городов и еще больше усилили огромные различия между людьми в том, что касается доходов и перспектив, в нашем обществе и по всему миру. Эта ситуация также обнажила уязвимости основной городской инфраструктуры. Между тем десятки миллионов семей, многие с маленькими детьми, месяцами сидели взаперти в своих домах.

Из своей квартиры на Ист-Сайд на Манхэттене мне позвонила приятельница – опытный специалист по городскому планированию. Хотя она живет в так называемом элитном доме, в ее квартире нет ни балкона, ни открывающихся окон. Ее послание ко мне было простым: с этих пор по закону все квартиры должны иметь естественную вентиляцию и балкон. Этот опыт, связанный с пандемией, научил нас ценить основные стандарты комфорта, которые влияют на нашу жизнь.

Пандемия подняла и другие вопросы. Какая часть города должна быть открытым пространством, противопоставленным зданиям? Когда высокая плотность превращается в слишком высокую? Двадцать лет назад мы обычно принимали как «стандартный максимум» коэффициент плотности застройки, равный 12 в центре Манхэттена – такое значение преобладало в то время. Коэффициент плотности застройки (fl oor-area ratio, FAR) получается делением общей площади здания на размер участка. Это ключевой инструмент зонирования там, где оно существует, потому что с его помощью можно регулировать плотность застройки в конкретных местах; этот показатель отличается в пределах любого города и местности. (Покупка «прав на воздушное пространство» – по существу, когда застройщик платит соседу за то, чтобы здания и сооружения на соседнем участке оставались низкими, поэтому застройщик может возвести более высокое здание, чем ему было бы позволено в ином случае, – это один из способов обойти любые ограничения, основанные на отношении площади здания к площади застройки.) Коэффициент плотности застройки в центре Манхэттена отражает тот факт, что, хотя здания тесно сгруппированы, здания с меньшим количеством этажей соседствуют с многоэтажными башнями; если бы каждый участок в центре застраивался исходя из его полного потенциала, то в городе стало бы невозможно жить. А потом центр Манхэттена заполонили сверхвысокие многоквартирные башни, похожие на иглы. Необходимо принимать во внимание важный фактор, касающийся недвижимости, – бесконтрольное увеличение плотности городской застройки.

Запомним ли мы уроки пандемии? Память общества может быть очень короткой. В 1973 году начался нефтяной кризис; люди повсюду стояли в длинных очередях за бензином. Изменение поведения произошло мгновенно. Люди хорошо обдумывали, стоит ли ездить каждый день на работу в город; в какой-то момент начались массовые перемещения и внутренняя миграция в пределах больших городов с пригородами. В демонстрационных залах быстро стали появляться компактные автомобили. А потом мы обо всем этом забыли, и рынок захватили гигантские внедорожники и грузовики. Люди опять вернулись к ежедневным поездкам на работу на машине. То же может произойти и в случае с пандемией. А может быть, на местах мы постараемся найти лучший способ.

И это возвращает меня к вопросу о том, что бы я сделал, если бы мог издавать распоряжения о проведении улучшений в большом масштабе. Когда я обдумываю ответ, то хочу дать свободу своему воображению и поразмышлять о проектах и идеях, за которые я надеялся взяться и которые мог бы помочь реализовать; или о тех, что будут восприняты будущими поколениями архитекторов и специалистов по городскому планированию. Это не какие-то фантазии о далеком будущем – город с парящими автомобилями из фильма «Бегущий по лезвию», центр исполнительских искусств на Марсе, – а то, что мы могли бы начать делать уже завтра, если только захотим.

Город без личных автомобилей

Каждое крупное изменение в структуре и форме городов сопровождалось революцией в сфере транспорта. Вместе с архитектором Уэнди Кон в 1997 году я написал книгу под названием «Город после автомобиля» (The City afet r the Automobile). Книга начинается с упоминания о том, что города повсюду уже давно достигли предела в том, что касается личных автомобилей; их просто душат. Новые меры, разработанные для решения проблем с автомобилями (больше скоростных шоссе, мостов, тоннелей; больше автостоянок), в результате только усугубили проблему; между тем общественный транспорт во многих американских городах был просто катастрофой по сравнению с преобладающими мировыми стандартами, отчасти из-за