– Что, пошутить со мной решил? – оскалился рыжий. – Ну ладно, давай пошутим!

Он бросился в новую атаку – и на этот раз Зигфриду пришлось туго. Увертываться от ударов раскаленной стали можно было только до определенных пределов, и Топор отлично уловил слабость тактики веста – он зажимал его в угол, туда, где у воина просто не останется пространства для маневра.

Понимал это и Зигфрид. А потому пустил, наконец, в действие кувалду. У его оружия был один существенный недостаток: отбивать удары меча им было попросту невозможно – клинок, как масло, срезал бы рукоять, да и металл тоже был ему по зубам. А потому Зигфрид тщательно выверял взмахи тяжелым орудием, чтобы оно не попало под удар меча. Теперь уже бандиту пришлось увертываться и подпрыгивать, и положение на несколько секунд выровнялось. Но преимущество в оружии было по-прежнему на стороне Топора. Еще один выпад – и рукав плотной рубахи с металлическими бляхами вспыхнул и обагрился кровью по краям длинного разреза. Вест выронил кувалду, схватившись за рану, с трудом пошевелил пальцами. Но не издал ни звука, продолжая внимательно следить за врагом.

– Тебе конец, бродяга! – скалясь всеми своими лошадиными зубами, прорычал рыжий. – Ты все еще не понял этого?

– Сильно напрягаешься, красотка! – отрывисто бросил вест. – Смотри, как бы пупок не развязался!

Топор сделал резкий выпад, следом сразу серию коротких взмахов, заставив Зигфрида ошибиться и упасть на спину. В этот момент Книжник, с замиранием сердца наблюдавший поединок, понял, что его другу уже не уйти от последнего удара. Сам же, связанный, он не мог ничего сделать, кроме как заорать по какому-то наитию:

– Топор, сзади!

Рыжий бандит инстинктивно повернулся было на свое «погоняло», но мгновенно почуял подвох. Впрочем, и половины выигранной секунды хватило Зигфриду, чтобы откатиться в сторону и схватить здоровой левой рукой рукоять кувалды. Широким замахом параллельно полу он двинул сзади по ногам чуть замешкавшегося бандита. Теперь уже рыжий грохнулся на спину, а Зигфрид, оказавшись на ногах, навис над ним, со свистом вращая перед собой кувалду.

Топор бешеными глазами пялился на него снизу, неловко выставив вперед и вверх меч.

– Лучше пропусти меня! – тяжело дыша, произнес рыжий. – Давай уйдем вместе – иначе мы все здесь сдохнем!

– Нет, сдохнешь только ты, – мрачно пообещал Зигфрид, продолжая одной рукой крутить кувалду, и с трудом сжимать и разжимать пальцы второй руки, с которых обильно капала кровь.

– Ты не понимаешь! – крикнул Топор. – После запуска Машины этот командный пункт самоуничтожится! Прямо сейчас – понимаешь? Не выберемся на поверхность – нам всем крышка!

– Машина уже запущена – чего теперь-то беспокоиться?

Топор дико вытаращился на Зигфрида и вдруг сник:

– Ладно, все – я сдаюсь…

Стал неловко и тяжело подниматься, протягивая Зигфриду клинок:

– На, забери свой меч…

Зигфрид перестал вращать кувалду. Его качнуло – то ли от усталости, то ли от потери крови. Кувалда с глухим стуком упала на цементный пол.

И в тот же момент сникший вроде бы бандит нанес молниеносный удар.

Книжник потом вспоминал, как это произошло, но так и не смог уловить момент, когда клинок, пронесшись над головой мгновенно отклонившегося веста, неуловимо изменил направление – и снес патлатую рыжебородую и рыжеволосую голову. Вроде бы Зигфрид помог состояться этому конфузу, слегка, кончиками пальцев подтолкнув локоть противника. Но в этом уже не было твердой уверенности – слишком уж быстро все произошло.

Отрубленная голова не успела упасть на цемент, как Зигфрид легко выхватил меч из ладони противника – могло показаться, что тот любезно протянул весту его оружие. И лишь после этого, вслед за головой, орошая цемент фонтанчиком крови из среза шеи, грохнулось тяжелое тело.

Зигфрид стряхнул с меча капельки шипящей на горячем металле крови, небрежно сообщив поверженному противнику:

– Говорил же тебе – не порежься!

И, будто устав надрываться, смолкла, наконец, сирена.

Освобожденный Зигфридом семинарист, успев забыть про головную боль, неподвижно смотрел на дотлевающую Машину Судного Дня. Под ней ворочался пьяный Грин – точно в таком же виде, в каком его впервые встретили у входа в «Свалку». Слава стоял рядом с мертвым пультом, осторожно касаясь его и то и дело растерянно оборачиваясь на брата.

– Я не понимаю… – проговорил Слава. – Почему ничего не происходит?

– Чего не происходит? – деревянным голосом спросил Книжник.

– Если Священная Панель повреждена – наступает конец. Конец всего. Ты же слышал, что этот рыжий бормотал перед смертью. Он прав – нас должно уже разнести в клочья. Так гласит предание…

– Я вижу, ты не рад тому, что все еще жив? – поинтересовался Зигфрид.

Он сам себе обрабатывал рану. Та, к счастью, оказалась неопасной, но от заражения крови никто не застрахован.

– Рад, конечно, но… – Слава запнулся, не решаясь сказать того, что перечеркнуло бы весь смысл жизни его древнего рода.

– Ты хочешь сказать, что Машина Судного Дня не действует, и вы зря двести лет изо дня в день совершали свой ритуал? – безжалостно сказал Зигфрид.

– Не может быть, – тихо сказал Олег. – То, что она все еще откликается… Точнее, откликалась на прикосновение человека, говорит о том, что она в порядке. Ты же сам видел! – он умоляюще поглядел на Книжника, словно только от него мог ждать поддержки в своей гаснущей вере.

– Я все видел, – подтвердил Книжник.

– Так почему не произошло катастрофы? – продолжал гнуть свое Зигфрид. – Почему не стартовали ракеты? Или все это произошло – только мы еще не знаем об этом?

– Думаю, мы бы узнали, – тихо сказал Книжник. – Слышали про Царь-Бомбу?

– Нет.

– Давно, еще задолго до Последней Войны, ее взорвали где-то на Новой Земле. Это далеко очень, на севере. Это был всего лишь испытательный взрыв, но взрывная волна три раза обогнула Землю.

– Так почему такая тишина вокруг?

– Знаете, что я думаю? – произнес Книжник.

– Что? – с надеждой спросил Слава. Это была странная, даже безумная надежда – как будто на то, что долгожданный конец света все еще должен состояться.

– Судного Дня не будет. Просто потому что Машина так до сих пор и не запущена.

– Вышла из строя?

– Она же не может выйти из строя. Это означает…

– Да, да – это означает автоматический старт ракет и взрыв всего ядерного арсенала! Но что тогда?

– Что ваш род не единственный, кто все это время хранит нашу маленькую планету.

– Ты хочешь сказать…

– Есть кто-то еще, – убежденно сказал Книжник. – Тот, кто каждый день совершает точно такой же ритуал. Или не ритуал – может, он сознательно жмет свою кнопку или прикладывает руку к такой вот панели. Но он или они есть. Обязательно есть.