— Как это? Не подам же я гостям одну лишь подметку из теста!

— Если они станут кривиться, мы им скажем, что такой и должна быть запеканка, — смеется Ахмед. — Дорогая, у тебя абсолютный карт-бланш, полная свобода действий. Главное — чтобы ты гостей не отравила…

— Веселенькие дела! — И все-таки я улыбаюсь, представив себе их скривившиеся лица.

— Ладно, я на всякий случай куплю еще творога, но, уверяю тебя, печь новый пирог не имеет смысла. Будет что-то еще — звони.

…Суп. Готовить его умеет любой польский ребенок, едва переставший ходить пешком под стол. Сначала кладем цыпленка и овощи, добавляем приправы, уменьшаем огонь и варим два часа как минимум. Никакого труда, никакой премудрости! Как раз то, что мне нужно.

Печеный цыпленок — тоже рецепт для лентяев. Правда, передо мной целых пять цыплят — крупных, раскормленных, жирных. Я снимаю с них кожу, затем пытаюсь разре́зать их большим секатором на порции. Ничего не выходит. Я уже вся взмокла, пот струями бежит по моему лицу и спине.

— Ахмед, у меня не хватает сил разделить цыплят на порции, — стенаю я в трубку.

— То есть как это? — спрашивает он со вздохом.

— Ну, раньше ты всегда просил мясника их разделать, а в этот раз, на мою беду, привез цыплят целиком. Они огромные, как мутанты! Если я их не разделаю, они у меня не поместятся ни в одну посудину.

— Иди к гяфиру, пусть он это сделает — или на террасе, или на заднем дворе, на каменном столе.

— Точно. Спасибо, Ахмед.

— Нет проблем. Звони, если что.

Как хорошо, когда тебя поддерживают, пусть и на расстоянии! Запеканку я отношу в гостиную, чтобы не видеть ее больше. Теперь займемся цыплятами. Гяфир со стоном поднимает большой противень и вставляет в духовку. Через два часа он же придет этих цыплят вынимать. А мне пора сделать перерыв. Тем более приготовить осталось лишь салаты. Овощи я возьму из супа, зеленый салат пока только вымою — ведь соусом поливать его полагается непосредственно перед подачей к столу.

Измученная борьбой с гигантскими цыплятами, я иду в спальню, чтобы хоть спину распрямить. У меня от усталости слипаются глаза…

— Мадам, мадам! — вдруг слышу я скрипучий голос сторожа. — Вы где?

Вскакиваю на ноги. Пахнет пригоревшим мясом. Бегу в кухню. Гяфир уже наклоняется над печкой. Открываем крышку. Дела не просто плохи — они ужасны! Воняет горелым, и я знаю, что эту вонь уже никак не устранить. Что же делать? Мясо я отделяю от костей, готовлю новый соус, а сгоревший выливаю в унитаз.

Но я совсем забыла о супе! Заглядываю в кастрюлю: осталось его немного, лишь концентрированный бульон. Захожусь истерическим смехом, затем включаю магнитофон с моим любимым альбомом и напеваю себе под нос. Я уже бросила нервничать — это ведь от волнения у меня ничего не получается. Добавляю в суп воды, кладу несколько бульонных кубиков, лапшу — и готово.

Уже пять, у меня все готово — правда, что-то подгорело, что-то пришлось разбавить водой, а что-то и вовсе никуда не годится. Ну что ж, сходить с ума по этому поводу я не стану. Сажусь в кресло на террасе и жду мужа — надеюсь, он приедет хоть минутой раньше, чем гости.

Через час принимаюсь накрывать на стол. Смеркается. Сейчас муэдзин объявит о временном прекращении поста и можно будет сесть за ужин. Но, как я и надеялась, гости пока не приехали. Уже слышу отголоски азана из далекой мечети. И вот в этот момент визг шин перед нашим домом свидетельствует о прибытии гостей.

Все влетают в гостиную и с безумными глазами начинают носиться туда-сюда. Неужели они не могут вести себя нормально? Хотя бы в праздничные дни!.. Малика распекает кого-то неизвестно за что, Ахмед тащит в кухню большие ящики — вероятно, в них еда.

— Мамочка, мы все уже здесь! — кричит замурзанная Марыся. — Здорово, правда?

— Я заехал за дочкой, и они меня уже не отпустили, — шепчет мне на ухо Ахмед, прикрывает глаза и театрально разводит руками, изображая беспомощность. Он усталый и бледный как стена.

В гостиной на низеньком столике я разместила сушеные финики и лебен — нечто вроде кислого молока: именно с него во время Рамадана начинают трапезу, чтобы не получить заворот кишок. Затем, по традиции, молитва, после нее — собственно ужин, а в конце — опять молитва. Хорошо, что хоть не каждый день мы отмечаем Рамадан так ответственно и торжественно.

Вокруг шум и беспорядок. Разумеется, пришло и несколько неожиданных гостей, которых я, впрочем, была очень рада видеть. Приехал младший сын Хадиджи — видимо, ему хоть иногда еще нужна мать. Прибыла и Лейла с мужем, та самая Лейла, которой я так самоотверженно помогала готовиться к свадьбе. Мы целуемся в знак приветствия, и я ненароком нащупываю ее беременный животик — еще небольшой, но уже твердый. «Ну вот, я же говорила!» — может теперь сказать Малика.

За столом все не помещаются, поэтому каждый усаживается там, где ему удобно. Мое кресло-качалку вдвоем оккупируют Марыся и дочка Мириам. Обстановка очень приятная, веселая, домашняя. Выделяется одна только Мириам: она единственная не смеется, не выкрикивает, вообще ничего не говорит. Сидит тихонько на диване, держа обе руки между коленями. У ее мужа глаза пусты, а челюсти сжаты; щеки у него запали, он выглядит больным. Они избегают смотреть друг друга, и даже когда кто-то из них обращается к другому, то непременно отвернувшись или глядя в никуда. Не нравится мне это. Надо будет поговорить с Маликой.

Еды полным-полно — гости привезли столько снеди, словно собирались остаться у нас на неделю. Разумеется, привезли они все то, что предусматривает исламская традиция; я же невозмутимо подаю на стол свои польские блюда. К моему изумлению, гости все нахваливают, даже подгоревшее мясо уплетают за обе щеки. Голод не тетка!

— Дот, потом дашь мне рецепт этого цыпленка на польский манер, — с набитым ртом говорит Малика. — Особенно у соуса такой интересный вкус… он будто прикопченный, будто на гриле готовился.

— Конечно, — киваю я, а про себя посмеиваюсь. — Это благодаря приправам.

После чаепития — а пили мы зеленый чай с мятой — все принимаются пересказывать разные истории, анекдоты и арабские шутки, которых я вообще не понимаю. Излюбленный герой здешних анекдотов — Тархуни, парень из провинции под названием Тархуна, местный дурачок.

Ближе к полуночи я подаю свою творожную запеканку, которая исчезает со стола в мгновение ока. Сама я не успела ее даже попробовать.

— Хорошо, что я купил еще килограмм творога! Завтра испечешь что-нибудь эдакое только для нас, — по-польски выкрикивает Ахмед из другого конца комнаты.

— Эй вы, не шипите тут на никому не понятном языке! — грозит пальцем Самира. — Заговоры запрещены!

Я смеюсь. Да, теперь у меня есть замечательная большая семья! В детстве я страдала из-за того, что все праздники мы отмечали только с мамой вдвоем. Мне всегда из-за этого было грустно, хотя мама всячески старалась развеселить меня. Но сейчас я счастлива как никогда и горжусь собой: самое главное — уметь принять правильное, взвешенное решение. Все беспокойство, все опасения испарились, дурные воспоминания исчезли, будто и не было их вовсе.