Выхватив нож, я дернул Марка на себя, тот кое-как втиснулсяна сиденье. Нагнувшись, я принялся рубить переплетение реек под ногами.

– Сломаешь опорный киль или лонжероны – вмиг рухнем! –сообщила Хелен, даже не оглядываясь. По звукам все поняла.

Знать бы еще, где эти кили и лонжероны… Сплошные планки ибамбуковые трубки, порой какие-то тросики попадаются… так, их обойдем, летуньенадо рулями вертеть…

Наконец лопнул последний слой ткани и под ногами у менязасияла дыра. Узенькая, но Марк вроде должен протиснуться. И планёр пока не рассыпался,значит, угадал я.

– Лезь, – коротко, будто от Хелен заразился, велел я.

Мальчишка в ужасе смотрел вниз. Метрах в ста под нами бежаливолны, видно было даже желтое песчаное дно. Мелко здесь, не зря линкор к берегуне подошел.

– Давай! Головой вниз! Я держать стану за ноги! Когда надобудет бросать…

А как подать знак? От свиста ветра даже в кабине кричатьприходится, а когда Марк высунется, телом проем загородит, так вообще ничего неуслышит.

– Я тебя ущипну, – порадовал я Марка. – Первый раз –приготовиться, второй – произносить Слово!

Мальчишка смотрел на меня, не в силах вымолвить ни звука. Яего понимал. Я сам бы в эту дыру не полез. Болтаться вниз головой, на такойвысоте, в мчащемся планёре, и при этом еще Слово произнести.

Точно, Хелен ума лишилась.

И я с ней за компанию, видно.

– Марк! Ну давай! – Я схватил его за плечи. – Прошу тебя!Доверься мне, я удержу! Не бойся!

Нет, бояться он не перестал. Даже прибавилось в глазахужаса, но уже вперемешку с тоскливой обреченностью. Марк скрючился и полезголовой в дыру. Я схватил его за ноги – мешало дурацкое мешковатое одеяние. Недумали святые братья из интендантства Церкви, что в этих платьях придетсякому-то из летящего планёра высовываться…

Наконец я ухватил Марка поудобнее, под коленки, и, чувствуя,что он в любой миг может забиться в истерике, впихнул головой в отверстие.

Пошел он хорошо, будто я дыру под него целый деньрассчитывал и каждый час мерки снимал. Едва Марк оказался в дыре по пояс, какотчаянно задергался. Может быть, ему там было холодно, но скорее – простострашно. Платье сползло, колоколом накрыв пол и прореху, наружу торчали лишьголые ноги и тощий зад в кружевных панталонах. Надо же, какое белье монашкиносят! Теперь буду знать, что врать в компаниях…

– Маркус готов, – сообщил я.

Луиза, которая за потоком событий никак не поспевала,перегнулась через спинку кресла и неуверенно протянула руку, намереваясьпридержать Марка.

– Убери! – рявкнул я. – Решит, что щипок, Слово скажет невовремя!

Настоятельница застыла. Вот как с ней надо, оказывается.

– Может, так его и оставить? – неожиданно сказала Хелен. –Не задувает, и вроде даже устойчивость повысилась… дураки ученые, не додумалисьна планёр нижний киль поставить…

Я не смотрел, что происходит вокруг. Чувствовал, чтоснижаемся, слышал, что толкачи еще работают, а все остальные силы занимал Марк.От страха он вспотел, и держать его стало труднее.

– Приготовиться!

Подмигнув Луизе, я ущипнул Марка за ягодицу. Никакойреакции. Может, уже сознания лишился?

– Жив, как думаешь? – спросил я настоятельницу. Ту сталабить дрожь.

– Внимание… захожу на цель…

Понимала ли сейчас Хелен, кто сидит в планёре, какой груз мыготовимся скинуть, кто под нами? Не знаю. Может быть, для нее слились воединовоспоминания и реальность, война со взбунтовавшимися гайдуками и побег изМиракулюса… И не гордость Державы, линкор «Сын Грома» она под собой видит, авражеский караван, и не мне, вору, приказы отдает, а своему товарищу-летуну,бомбометанием занятому…

– Сброс! – крикнула Хелен. Так требовательно, что я едва невыпустил Марка. Нет, держал по-прежнему крепко, но в уме разом пронесласькартина – я разжимаю пальцы, мальчишка проскальзывает вниз, оставляя в рванойдыре все свои тряпки, и падает на палубу линкора…

В голове ужасы вертятся, а руки не подвели. Я ущипнул Маркаеще раз и стал ждать.

– Три, два, один… – быстро и размеренно считала летунья.Видно, дала команду с запасом по времени.

Только все зря. Не шевелится Марк, не чует моих сигналов.Лишился уже разума со страху, и…

Тряхнуло.

Ох как нас тряхнуло!

Солнце мигом во все окна заглянуло, играя с морем в чехарду.

И линкор я увидел, с двумя планёрами, закрепленными напалубе в причудливых устройствах.

И несущуюся вниз, порхающую точно опавший лист, стену изстекла и металла.

Сказал Марк Слово!

Вовремя сказал!

Упираясь ногами в пол, рыча от натуги, я вытягивал его издыры. Хелен успокоила планёр почти мгновенно, и теперь мы ползли вверх, но вкакой-то краткий миг я успел распрощаться с жизнью.

Но Марка не выпустил.

Еще в воздухе стена развалилась и продолжила путь отдельнымикусками стекла и чугуна. Большая часть накрыла палубу, серебристыми искрамисверкнули разлетающиеся осколки, металлические балки пробивали палубу и ныряликуда-то в недра линкора. Похоже, одна из них пробила паровой котел илипаропровод – с палубы ударил фонтан белого пара.

Ни в одном бою «Сын Грома» не получал столь молниеносного ичудовищного по силе удара!

И если раньше мы были просто беглые преступники, то теперьнаше имя будет проклято на веки вечные.

Марка трясло, когда я наконец-то втащил его в кабину. Лицо умальчишки было красное, глаза как у кролика. Это встречным ветром вмигисстегало… и как он ухитрился Слово произнести…

– Жив? Марк? – Я обнял его, с запоздалым раскаянием понимая,что ему пришлось пережить. – Марк?

Он беззвучно раскрывал рот, силясь что-то сказать.

– Точно! Опять рулей еле слушается! – крикнула Хелен. – Изадувает! С принцем в днище куда лучше летели!

Обезумела!

Хелен повернулась, посмотрела на Марка. Улыбнулась, и японял, что она просто тормошит его – как может.

– Нет, я не согласен, – быстро ответил Марк. Голос былосипший, но твердый, даже с иронией. – Сама туда лезь, а я поведу.

– Молодец, – удивленно сказала Хелен. – Какой ты молодец…Маркус, спасибо.

Мальчишка обернулся, посмотрел на удаляющийся линкор.Тоскливо сказал: