её прелести и милых чертах, не только о том, как будет обладать ей, или что подарит. Не о разговорах и таких вот прекрасных вечерах. Влюбленный мужчина, глядя на любимую, думает о том, что она подарит ему ребенка…

— Ты и сейчас об этом думаешь? — прошептала я.

— Задумываюсь всё чаще, — тихо ответил Дэр, целуя меня в губы.

Так закончился этот разговор, и мы пообещали друг другу обязательно заняться прекрасным действом в новом году. Но утром нам было не до счастливых мыслей — принимали гостей. Первыми приехали Шамр и его сыновья, а с ними и ещё какие-то люди. Я специально надела праздничное платье, сшитое Габи. О нем стоило рассказать отдельно, потому как прежде я ничего подобного не носила.

Яркое, пурпурное, из ткани с узором в виде перьев, оно не превосходило мое свадебное тонкостью работы, но было прекрасно своей особой магией. Простой широкий пояс под грудью, глубокий треугольный вырез, длинный, тяжелый подол. Ни корсета, ни нижней сорочки, ни затейливой вышивки. Свобода для тела и чувств. Я не стала ни надевать украшений, ни делать прическу. Просто расчесала волосы и оставила их распущенными. Посмотрим, что скажет по этому поводу Дэр.

Мне предстояло сойти вниз, к остальным. Жаль, я не догадалась позвать Габи — вместе не так волнительно. Впрочем, едва выйдя в коридор и поглядев в зеркало, я увидела решительную, веселую и отважную девушку. Себя было не узнать, и это радовало. Значит, «новой мне» не составит труда завести новые знакомства.

Подхватив подол, я начала медленно спускаться вниз. В юности Гримси часто заставляла меня ходить с книгой на голове — держать осанку. Я старательно выполняла упражнение, и в конце концов научилась одновременно быть прямой и расслабленной. А потом подошло время корсетов, и тут уж было не до сгибаний.

Разговоры собравшихся затихли, и я, улыбнувшись, склонила голову.

— Добрый вечер.

Найдя глазами Дэра, я начала спускаться по последнему пролету. Хитрюга Габи! Она сшила брату пурпурную рубашку точно такого оттенка, что мое платье. Дэр шагнул навстречу, подавая руку, и тотчас притянул меня к себе.

— Здравствуй, моя краса. Ты прекрасна. — Как всегда без смущения поцеловал меня в губы и повернулся к остальным. — Моя супруга, Мэй.

Первое слово было выделено голосом как самое значимое, и я ощутила сладость удовольствия принадлежать этому красивому стриженому жадине. Двое парней-близнецов одновременно поклонились мне.

— Очень рады познакомиться. Саврим, а это мой брат Баррит. И наш отец — Шамр.

— И я рада, — искренне улыбнулась я и каждому пожала руку. — С прибытием!

— Мэй, — склонил голову Шелай. — Вы красавица, как Дэр и описывал. Настоящая рыжая аратка.

— А… — немного растерялась я. — Разве на островах много рыжих?

— Хватает, — улыбнулся он. — Хотя большая часть как мы — черноволосые.

Они трое отлично вписывались в брюнетистое семейство грозовых. И отец, и сыновья — кудрявые, темноволосые, кареглазые. Братья выше отца, но ненамного, и такие же, как Дэр, худощавые.

— Вот и познакомились, — сказал Колэй. — Пора начинать праздник. Полагаю, за три дня вам хватит времени, чтобы наговориться об атровцах и аратах.

Мы сели за стол, и я любопытно всех разглядывала, привыкая к периодическим вспышкам дара — цветности постоянной и переменчивой. Комната была сине-фиолетово-голубой, и одиноким огоньком горел янтарный абажур Габи. Из всех нас только у неё был этот удивительный, сочный оттенок. Дэр как всегда ультрамаринил, Колэй был окружен пурпуром, остальные в основном синели и голубели, от индиго до бледной лазури. У Шелаев были серо-синие, как штормовое море, цветности. Мне представили глав поселений и их семьи, воинов, которых я прежде не видела. И от каждого исходила бодрая грозовая энергия, питающая корень жизни.

Габи, как и обещала, надела прекрасное голубое платье, подчеркивающее её изящную фигуру. У девушки были прекрасные пропорции — средний рост, не большая и не маленькая грудь, тонкая талия и длинные ноги. Всё это, в том числе Цахтала сбоку живота, я разглядела, когда мы переодевались. Но лишь сегодня я впервые подумала, есть ли у Габриэль кто-то на примете. Среди воинов хватало красивых ребят, но она, кажется, никого не выделяла. А вот на неё определенно смотрели многие. Габриэль не убрала волосы, они свободно ниспадали и отливали серебром, как и у всех Магици, а на фоне темных прямых прядей особенно были заметны светлые желтые глаза. Такие контрасты, и ко всему прочему ещё и нежный, мелодичный голос! Волчицу, вот кого девушка мне напоминала. Ласковую, но ярую. Прожив с ней несколько недель под одной крышей, я уже знала, что Габи не отступит, не бросит начатое и не успокоится, пока не добьется своего. Она была ласковой ко всем, но при этом умела спорить и всегда находила умные аргументы. А ещё она, как и Бэйт, знала много самых забавных ругательств.

— Дорогие собравшиеся, — поднявшись, сказал Бэйт. — Отец не любитель произносить речи, и я из года в год его заменяю. Вы уже знаете, что на красную землю пришли перемены. В основном в лице нашей прекрасной Мэй и того счастья, что она заманила в дом. Все очень надеются (хотя я и знаю, как это раздражает молодых супругов), что вскоре по дому будет бегать нечто маленькое, милое и озорное. Учитывая характер моего брата и его жены, боюсь, замечательное дите разнесет Грозовое поместье до самого фундамента… — Дружный хохот помог мне не покраснеть. — Но это как раз то, чего нам не хватает. Когда мы слышим детский смех — мы слышим саму жизнь. Когда мы видим любовь — мы видим будущее. Мост рухнул, но вместо него у нас появилась надежда на куда более прочные связи. Сообщаю всем: летом в Атру собирается прибыть глава Горбатого острова, а с ним и некоторые другие главы кланов. Также мы со Свартом обсудили возможность строительства нового моста, и весной отправимся к Пропасти. Ничто не потеряно, пока есть свет и тьма, сон и страсть…

— Буря и солнце, — вдруг сказал Дэр, и остальные подхватили:

— За шторма и теплый свет!

Вспыхивали, стекая на стол, яркие веселые цвета. Мы отведали дивных яств, а потом, чтобы растрястись, пошли танцевать. Против обыкновения я не сдерживала себя — веселилась до упаду, то есть падала на Дэра и смеялась, когда он подхватывал меня в последний миг. Супруг научил меня новым танцам, даже позволил отцу и братьям потанцевать со мной. Оказывается, Бэйт здорово играл на скрипке, и я присела за пианино, чтобы создать мелодию радости.

На Атре не расписывали шары и не ставили свечи на могилах предков. Зато украшали дом молниями — настоящими, живыми!