Когда мы вышли наружу и в темноте поглядели на дом, я обомлела. Он был оплетен пульсирующими змеями, в которых запутались любопытные огоньки, и это завораживало. Синие, розовые, голубые и фиолетовые молнии.

— Помнишь, я говорил, что в каждом из нас живет гроза? — прошептал мне на ухо Дэр. — В этот день Грозовые отпускают цвета, чтобы ощутить себя одной семьей. Здесь есть молнии каждого, кроме твоей. Её ты можешь создать сейчас.

Я поглядела на Дэра — он не улыбался, но в глубине глаз жила добрая надежда, нежность и капелька печали. Спрашивать, как всё правильно сделать, было не нужно, мои свершения сами собой обратились в чувства. Я протянула ладонь, и с пальцев тотчас соскользнула лиловая трескучая змейка. Она подползла к дому, забралась по сухим веткам уснувшего плюща и связалась с остальными, делая светящуюся сетку чуть больше…

— Теперь ты навсегда Магици, — сказал Дэр. — Теперь навсегда моя.

После построения снежной крепости, игр и дурачеств, мы вернулись в комнату мокрые, веселые и довольные. Простое платье на пуговицах, в которое я переоделась, отяжелело и подмерзло, а пальто лишилось хлястика — в пылу сражения его оторвал мне Бэйт. Хохоча, мы принялись освобождать друг друга от одежды, попутно придумывая разные глупые словечки вроде «храброцыпа» или «ухокрутки».

— Лучшая зимняя ночь в году, — сказал Дэр, медленно стягивая с меня чулки. — Ты их все ещё носишь?

— Ага. Иногда. Подожди-ка! — вспомнила я. — Мне нужно переодеться.

— Новые сюрпризы? — поднял брови Дэр.

— Да. Первый подарок.

— Может, после? — усмехнулся мужчина, обхватывая мою ногу и языком скользя вдоль бедра.

— Нет, — рассмеялась я. — Хочу сейчас, потому что потом будет поздно.

И выскользнула из его объятий, чтобы скрыться в гардеробной. Там лежало новое белье — пурпурное, кружевное, настолько откровенное, что носить его можно было только для красоты. Я быстренько стянула простое хлопковое и потуже затянула лиф на шнуровке, влезла в трусики и сверху прикрылась золотистым шелковым халатом. Нам с Дэром не нужна была подпитка страсти — он уже на улице безумно хотел меня, а я жаждала его в первый миг, когда увидела внизу в компании гостей. Но делать такие вот симпатичные сюрпризы было приятно и важно. Тем более в праздничную ночь.

Я вернулась к Дэру, который уже лежал на кровати голышом. Сильное тело красиво мерцало, освещаемое молниями.

— Это… почему так?

— Просто у меня хорошее настроение, милая. На празднике Гроз я вообще буду как гирлянда светиться.

— Хм, — отозвалась я, нарочно медленно развязывая поясок халата. Но распахивать его не стала, просто отошла к окну, глядя, как некоторые все ещё гуляют возле поместья. Дэр подошел и прижался ко мне сзади.

— Я мечтал о многих подарках: хотел узнать себя, обрести дар, посмотреть мир… Но нашел в тебе всё сразу, а в себе главную способность — любить и беречь эту любовь.

Я повернулась, обнимая его за шею, и Дэр подхватил меня на руки.

— Пойдем. Хочу обладать тобой, пока способен помнить себя.

Слова прозвучали как пророчество, и я откинулась на постели, убирая руки за голову. Пальцы Дэра скользнули под халат и развели полы в стороны.

— Мэй, — покачал головой он. — Как ты умудряешься каждый раз сводить с ума мои инстинкты?

Он без промедления коснулся моего тела, провел пальцами по тонкому кружеву, и я прикрыла глаза.

— Значит ли это, что я могу делать с тобой всё, что захочу? — донесся до меня тихий смешок.

— Да.

— Отлично.

Повинуясь его рукам, я приподнялась, чтобы Дэр мог меня раздеть. На сей раз он все сделал быстро.

— Твое тело красивей любых нарядов.

Он усадил меня к себе на бедра, и, пока я связывала волосы в пучок, дразнил прикосновениями. Я знала, что долго не выдержу — слишком уж мы разгорячились на свежем воздухе — и сама направила Дэра внутрь, начиная двигать бедрами.

— Поправка, — хрипло произнес он. — Ты будешь делать всё, что захочешь.

Оказывается, это было нелегко — чувствовать его и длить наслаждение. Прежде всегда вел он, исключая короткие мгновения моего торжества. Но теперь власть целиком сосредоточилась в моих руках, и я, постанывая, могла менять темп, целовать разомлевшего супруга, гладить его доступное тело. Как прекрасно было чувствовать его трудное дыхание, узнавать через стук сердца о желаниях. Я замечала молнии, что нас оплетают, но не придала значения их странному, красноватому цвету.

А потом Дэр скинул меня, поворачивая на живот, и стало вовсе не до посторонних мыслей. Я кричала — наверное, очень громко, и он не отпустил меня, пока не насытился сполна. Даже после ванной сил у меня не прибавилось, и я, засыпая на груди Дэра, спросила его про второй день праздника.

— Завтра поеду в деревню, подарки детишкам отвезу, — сонно улыбнулся он. — С утречка смотаюсь, вернусь — ты и не заметишь, что меня не было.

— Я с тобой.

— Нет, Мэй. Ты останешься дома. После всего этого будить тебя я не посмею.

— М, — улыбнулась я. — Как скажешь. Доброй ночи.

— Добрых снов, милая. Я тебя люблю.

— И я тебя, — уже проваливаясь в сон, пробормотала я.

…Знакомая тропа…

— Нет! — закричала я. — Не хочу! Не пойду!..

Моей ладони коснулись холодные пальцы.

— Дэр?

Снова его призрак. Я попыталась коснуться, но, оказывается, это мог делать только он.

— Нужно, милая, — тихо ответил мужчина. — Нам обоим. Идем. Пожалуйста.

— Но зачем? Давай просто убежим!

— Таково будущее. И твое, и мое. Его не изменишь.

Средь деревьев мелькнула яркая зелень.

— Агна! — позвала я. — Помоги!

— Отпусти, — вдруг послышался голос. — Или погибнешь.

Я резко крутанулась на месте и увидела Марка. Выглядел он странно — в какой-то изодранной одежде, с криво остриженными волосами, грязный.

— Вы должны сделать это, — сказал Дэр, но почему-то глядел не на меня, а на Сварта.

— Проси её, — отозвался Марк. — То не моя тропа — ваша.

— Ложь, — зашелестели деревья, и из-за стволов показалась Агна. — Марк, не лги себе.

— Моё лето… — прошептал он.

— Моя краса, — эхом отозвался Дэр, и нечто темное разорвало на части его тело.

Меня засосало в пространство и унесло прочь. Дальше, глубже… Задыхаясь, я выпала на ровной серой поляне возле полуразрушенного красного дома. Рядом с прежним зданием уже возвышалось новое — черное, высокое, с одним единственным окном наверху и узкой дверью.

Земля вздрогнула, небо превратилось в мозаику.

— Узоры, — сказал черный дом. — Сплету судьбы. Моё небо, мои леса, мои реки!

Вокруг начали лопаться какие-то черные пузыри, возникающие прямо из земли, и их становилось все больше. Они не жглись и не холодили. Красный дом медленно отполз в сторону и рухнул в пропасть, а