Алексей бросил взгляд на циферблат наручных тактических часов и сунул в кобуру пистолет «Glock 19». Он надел на голову головной убор более похожий на гражданский вариант кепи песочного цвета и вылез из машины. Лёгким движением правой руки Алекс потянул на себя ручку открытия багажника, находившуюся в салоне рядом с водительским сиденьем, а левой ладонью прихлопнул дверцу.

Он надел солнцезащитные очки «авиаторы», достав их из нагрудного кармана рубашки, и подошёл к открытому багажнику, откуда вытащил чёрный пластиковый кейс компактного размера.

Очередной тур «игры» вот-вот должен был взять свой старт, чтобы снова проверить игроков в искусности их мастерства и готовности дойти до финала!

Алексей захлопнул багажник, поставив автомобиль на сигнализацию, и прогулочным шагом, держа в левой руке пластиковый кейс, направился к входу в парк Боргезе.

Романов прихрамывающей походкой, опираясь на трость, шёл к парку. Вжиться в роль «старика», для него не было большой проблемой. Это очень легко, когда в душе царит усталость и неопределённость.

Андрей сжимал в правой ладони книгу и продолжал неспешно идти по тротуару. В лицо светили яркие лучи солнца, падая на небольшие поля шляпы. Главное опасение вызывало состояние грима на лице, шее и кистях рук. Зной и ясная погода были не лучшими спутниками для подобных основательных перевоплощений, но выбора у Романова, разумеется, не было! Природа — редко подбрасывает подарки людям, делая это исключительно в виде скупой милостыни, похожей на показное сострадание бродяге в истлевшей от времени одежде.

Вход в парк Боргезе был уже совсем рядом. Его можно было сравнить с оазисом спокойствия и умиротворения посреди суеты центра «Вечного города». Красивые аллеи, изумрудная свежесть газонов, аккуратно стриженные кустарники, мудрые раскидистые молчаливые деревья, маленькие фонтанчики, спящие статуи, романтичность водоёма с лодками, плывущими на вёслах, и сама вилла.

Андрей шёл по широкой аллее, медленно продвигаясь к собственной исходной позиции, удобной для наблюдения и оперативного вмешательства в нужный момент. Мимо проезжали утренние любители велотренировок, на своих велосипедах в характерных трико и шлемах. Беречь голову в этой стране умели, не желая, по глупости получить премию великого мастодонта науки имени Чарльза Дарвина. Кто-то изнурял себя длительным марафоном по парку, стирая подошвы беговых кроссовок, обливаясь при этом литрами пота. Старики прогуливались, стараясь нагулять сон, после бессонной ночи, полной призрачных мыслей и идей-фикс, касающихся их ошибок молодости. Для всего в этой жизни своё время! Человек, не задумываясь, с лёгкостью разбрасывает камни, но не любит собирать их на свою седую голову, будучи немощным и пытаясь найти мифических виновных во всех своих бедах!

Романов не собирался никого судить! Для этого он не имел соответствующей квалификации и знаний, а вот выносить приговор ему было знакомо. Ошибки — неизбежны, но не покарать предателя, почти что являлось смертным грехом!

Он свернул с аллеи, продолжая свою «стариковскую прогулку», которая не выбивалась из его собственного графика движения к исходной позиции.

Лёгкий ветерок постепенно сменялся на штиль, а утренний зной набирал свою силу.

Мгновение прошлого сами собой лезли в голову. Там, в радости среди счастливого детства, проскакивала грусть потерь, произошедших не серди безумия спецопераций и допустимого компромисса с собственной совестью, а где-то в пустоте ночных признаний, не стоивших и ломаного гроша!

Андрей остановился у водоёма, бросив мимолётный взгляд на арку в стороне, и опустил голову вниз, увидев на поверхности воды поплывшее отражение. Он ухмыльнулся самому себе, желая потеряться среди этой утренней тишины парка и навсегда забыть то, что не имело давным-давно для него никакого значения.

Романов остановился и медленно присел на скамейку, не давая повода усомниться в своём стариковском образе. Он облокотился на спинку, а трость прильнула к его левой ноге. Андрей открыл книгу и достал из нагрудного кармашка пиджака лекторские очки, усиливающие натуральность роли пожилого мужчины. Его взгляд погрузился в текст бессмертного романа Виктора Гюго, где созданные автором образы, вызывали у Романова множества вопросов, как и сам сюжет.

Андрей с задумчивым видом осмотрелся по сторонам и вытащил из кармана пиджака небольшой пластиковый футляр с наушником, который тут же вставил в левое ухо.

— Ох, нелегкая жизнь старика, командир! — с сарказмом в голосе произнёс Грибов в канал связи.

— Вот, только у третьего глаза спросить забыл! — прищурив взгляд, жёстким тоном сказал Романов и, приподняв голову вверх, увидел в воздухе небольшой трикоптер. — Спрячь «игрушку» за деревьями! Я явно не стою того, чтобы обо мне снимать документальное кино!

— Разрешите не согласиться с вами, Андрей Викторович! — с неприятием в голосе добавил Алексей.

— В любом случае это не ко мне! Прогуляй «игрушку» по парку, а я пока буду наслаждаться своим образом, — цинично уточнил Романов и опустил взгляд на текст открытой книги.

Алекс сидел на траве в условной позе лотоса и, держа в руках смартфон, управлял трикоптером, внимательно следя за видеосигналом с камеры. Его позиция располагалась чуть в стороне от точки, где находился Андрей, игравший роль интеллигентного старичка. Перевоплощаться Романов умел очень хорошо, в отличие от Грибова, не столь искушённого в данном ремесле, предпочитавшего оставаться, по возможности, самим собой.

Трикоптер летал рядом с аллеями парка, стараясь придерживаться деревьев и изредка заглядывать на открытые пространства.

Время потихоньку подходило к часу «Х», за порогом которого, как всегда, пряталась неизвестность и безвременье. Нет, Алексей не боялся погибнуть ради высшей цели, но с каждым годом грани идейности стирались, оставляя после себя лишь скользящую по пустоте позёмку.

Алекс внимательно управлял трикоптером, заводя его на очередной разворот, и продолжал контролировать пространство условленного квадрата.

Камера словила в объектив подполковника Хабарова, шедшего прогулочным, но быстрым шагом вдоль аллеи.

Грибов прижал трикоптер, как можно ближе к зелени деревьев, рискуя зацепиться за ветку, но другого выбора у него не было. Он активировал на смартфоне режим записи и продолжил аккуратно сопровождать Петровича, чья лёгкая нервозность хорошо улавливалась. Предавать — это тоже искусство, в основе которого лежит исключительно собственная выгода и желание хорошо пожить на бедах других. Алчность — не имеет границ! Идейных двойных агентов история помнит лишь в штучных экземплярах, вымерших давным-давно, словно динозавры в Ледниковый период.

— Объект на аллее. Приближается к месту встречи, — произнёс в канал связи Алексей, почувствовав, как в груди появилось напряжение.

— Принято. Продолжай вести его! — оторвав взгляд от текста книги, добавил Андрей, задумчиво посмотрев на небо, где продолжало светить яркое утреннее солнце. Он слегка прищурился и снова опустил глаза на текст произведения мировой литературы…

Хабаров шёл прогулочным шагом по аллее, испытывая лёгкое напряжение в кистях рук.