Его светло-синий строгий костюм припекало солнце, а воротничок голубой сорочки, пропитавшийся потом, вызывал дискомфорт. Он ослабил однотонный тёмно-синий галстук и поправил солнцезащитные очки в пластиковой оправе…

Романов оторвал взгляд от текста книги, который бегло читал лишь для того, чтобы придерживаться собственного образа. Допускать, даже малейшего промаха, не входило в его планы, ведь, на кону стояло слишком многое. Это была не простая спецоперация по задержанию двойного агента! Главным действующим лицом этой «пьесы» являлся куратор!

Петрович свернул в сторону, прошёл несколько десятков метров и остановился около скамейки, где расположился в ожидании появления дипломата из МИДа Италии.

Андрей был почти уверен, что Майлз не появится, стараясь, тем самым, избежать любой своей причастности к данному процессу. Подобные профессионалы всегда и всеми силами предпочитали оставаться «чистыми» и далёкими от непосредственного участия, но это не означало, что не могли внезапно всплыть из небытия другие «сюрпризы».

— Объект в поле зрения! Ожидает встречи, — тихо пробормотал в канал связи Романов.

— Принято! Вижу контакт. Он приближается с востока. Идёт спокойно по аллее, — произнёс отчётливо Грибов, продолжая контролировать запись с камеры трикоптера, и активировал работу лазерного микрофона.

— Понял! Действуем согласно плану, — добавил тихим голосом в канал связи Андрей и опустил взгляд на текст книги…

Дипломат итальянского МИДа расстегнул пуговицу чёрного пиджака и верхнюю пуговичку белой сорочки, ослабив перед этим чёрно-белый галстук в полосочку. Его правая ладонь сжала ручку кожаного портфеля, а сам он продолжил испытывать сильнейшее нервное напряжение. Ему совсем не хотелось играть выбранную куратором ЦРУ роль, ощущая неуверенность в собственных силах. Джан-Луиджи своим отношением к жизни был далёк от игр в разведчиков, но отказать Джейку Майлзу он не мог. Компромат, имевшийся у куратора ЦРУ на него, где на видео он в борделе принимает участие в садо-мазо оргиях в беспамятстве наркотического опьянения, мог раз и навсегда завершить карьеру дипломата Спинацоллы, оставив после себя лишь огромный скандал с неизвестным итогом.

Джан-Луиджи присел на скамейку с краю на небольшом расстоянии от Хабарова и, продолжая ощущать нервозность в руке, снял солнцезащитные очки в металлической оправе золотистого цвета. По его волосам на голове пробежался лёгкий ветерок, появившийся неизвестно откуда, и он положил кожаный портфель на сиденье скамейки.

— Доброе утро, мой пугливый друг! — не поворачиваясь к Спинацолле лицом и сковывая, по возможности, движение губ, произнёс Петрович. Это было стандартной практикой для подобных встреч, где осторожность — главное правило!

— Доброе утро! Давайте, как можно скорее закончим с этой формальностью, — с нервозностью в голосе, сказал дипломат.

— Вы, слишком напряжены! Предательство — требует лёгкости и алчности, а не обгаженных жидким дерьмом брюк! Естественней! Впереди ещё предстоит полиграф, где нужна убедительность! Нет, страх в таком деле — естественный фактор, но всегда нужно думать о своём будущем банковском счёте в офшоре, который должен греть душу, — ехидно, заметил Хабаров, поправив свои солнцезащитные очки на переносице.

— Вам, легко говорить! Ведь, вас в худшем случае ждёт статус персоны «нон-грата», а меня длительный тюремный срок. Пусть, контрразведка здесь у нас не настолько искушённая, как в вашей стране или стране мистера из… Ну, вы сами знаете откуда! Однако, их тоже не вчера из детского дошкольного учреждения выпустили!

— Не стоит волноваться, синьор Спинацолла! У этого мистера всё схвачено и опасаться форс-мажора не стоит так сильно, — спокойным голосом продолжил Петрович и достал из бокового кармана пиджака пластинку жевательный резинки в обёртке.

— Пусть, так! А с вашей стороны, тоже нет поводов опасаться?! — волнительным тоном, спросил дипломат, сжимая в левой руке ручку портфеля, лежащего на скамейке.

— Риск есть всегда и во всём! Даже в ванной можно повеситься и утонуть одновременно, не говоря о других возможных несчастных случаях, — цинично улыбнувшись, ответил Хабаров и тут же сменил выражение лица на нейтрально-задумчивое. С таким видом обычно раздумывают о работах Галилео Галилея или трагической участи Николы Коперника, погибшего за свои убеждения, но никак не играют в «шпионов», для которых, на вид, нет ничего святого на этом свете.

— Не надо мне угрожать! — недовольно возразил дипломат, стараясь сидеть спокойно на скамейке и смотреть в противоположную сторону.

— Это не угроза, малыш! Это допустимый риск! В каждой сфере деятельности он есть, если вы ещё не знали, конечно, — едва заметно и снова цинично улыбнулся Петрович, внеся в разговор уточнение.

— Чёрт бы вас всех побрал! — разозлившись на самого себя, заметил синьор Спинацолла.

— Всему своё время! Кстати, как вы относитесь к современному искусству?

— Ну, если вы имеете в виду испачканный краской унитаз с непонятными кляксами в качестве экспоната за стеклом, то резко негативно!

— Нет! Я не имел в виду экскурсию по уборной в картинной галерее, — оценив шутку, добавил Хабаров. — К примеру, Моне или Пикассо?

— Я сторонник классической живописи!

— Тогда самое время внести в жизнь свежую струю! Следующая наша встреча будет в национальной галерее современного искусства. Детали встречи по установленному каналу связи…

Рёв моторов двух чёрно-зелёных спортивных байков «Кавасаки» и резкое торможение перед поворотом на аллею парка, ввели посетителей в замешательство, заставив отшатнуться в стороны, чтобы не попасть под колёса психованных мотоциклистов в чёрных коротких кожаных куртках и тёмно-синих шлемах с затемнёнными забралами…

— Командир, у нас гости! Два спортивных байка влетели на аллею и уверен направляются к нашим объектам, — управляя трикоптером с помощью смартфона и видя видеопоток на экране, произнёс Грибов.

— Узнаю почерк Майлза! Видимо, где-то опять «протекло»! Оставайся на своей позиции и продолжай съёмку! — отдал приказ Алексею в эфир канала связи Романов. Андрею не нужно было быть академиком физико-математических наук, чтобы понять суть происходящего! На лицо была утечка информации о его месте нахождения, корни которой, скорее всего, росли из Москвы…

— Можно вопрос? — собираясь встать со скамейки, спросил дипломат.

— Давай! — продолжая жевать жвачку, ответил Петрович, неотрывно смотря на чистое небо.

— Дорога назад существует?

— В этом мире возможно всё, но не всегда в этом есть смысл! — коротко ответил Хабаров, бросив мимолётный взгляд на синьора Спинацоллу, сжавшего в левой ладони ручку кожаного портфеля…

Рёв моторов приближающихся мотоциклов наполнил слух Романова, который в течение нескольких секунд проанализировал складывающуюся ситуацию. Почерк работы Майлза имел всегда одну важную особенность: «Лучшее решение любой проблемы — это отсутствие представителя или представителей данной проблемы!».

Андрей отложил книгу в сторону, положив её рядом с собой на скамейку и расстегнув пуговицу на пиджаке, вытащил из запоясной кобуры «SIG-Sauer», на ствол которого быстрыми движениями левой руки навинтил глушитель. Он накрыл правую руку, державшую пистолет готовый к стрельбе книгой, и увидел, как на аллею