Ладьи продолжали прибывать к острову.

− Конечно. Мы этим и займемся.

Наставник приказал богатырям готовиться к бою, а сам пошел в сторону полосы сожженных обломанных деревьев. Я последовал за ним – напряженный и растерянный.

− Постой, а другие как?..

− Нам незачем тут оставаться. Не бойся. Ты избранный, этого достаточно. И помни − сначала Горын, потом лжепророк.

Радогост обогнул несколько валунов и уверенно стал карабкаться на заросший мхом холм. Я едва за ним поспевал. Ситуация становилась все более пугающей. Странной. Наставник как-то слишком уверенно шел вперед, будто заранее зная, где искать проход в логово Горына.

− Не спеши так. Постой же! Откуда ты знаешь, куда нам идти? Это Симеон? Он тебе что-то рассказал − то, что не положено знать мне? Я имею право знать!

Наставник резко остановился.

− Да, я получил подробные указания, − усталый вздох. − Если сделаем все правильно, то спасем Славию и весь остальной мир тоже. Ты ведь тоже этого хочешь? Нам надо убить Горына.

− Для чего?

Вместо ответа, Радогост внезапно ускорил шаг, направляясь к буйно растущим кустам колючки у подножья горы. Я бежал, пытаясь не потерять из виду зеленую полоску меча. Меня посетила совсем глупая мысль − будто наставник хочет оставить его себе. Забрать вместе со славой и всеми подвигами.

− Рад, − окликнул его, когда мы обнаружили в кустах укромный лаз.

На лице Радогоста я заметил странное облегчение. На корточках мы по очереди пролезли внутрь. Оказавшись в рукотворном, гладко-обтесанном коридоре, он выпрямился и без всякой осторожности пошел на слабый свет, горящий далеко впереди. Должно быть, это была часть лабиринта, созданного для змеев, способных принимать человеческое обличие. Иначе, зачем им потребовался такой узкий проход?

Здесь Радогост, наконец, заговорил:

− Скажи, Иван, ты веришь в богов?

− Временами. Почему спрашиваешь? − «Почему ты спрашиваешь об этом сейчас?» − добавил я мысленно.

− Я думаю, он взаправду их слышал. Богов. Там, у себя в голове. Эти голоса шептали ему тайны и главные секреты мироздания, от которых он чувствовал себя значимым. Особенным. А потом боги смолкли в одночасье. И он осиротел.

− Нигол.

− Ты ведь знаешь, какого это − потерять самое важное. То, что делает нас живыми. Для меня важнее всего была дочь. Моя Рила, − голос смага надломился, но он сделал глубокий вдох и продолжил, уверенно спускаясь вниз к источнику свету. − Знаешь, он говорил странные вещи. Что боги напуганы. Грядет нечто ужасное, а в людях не осталось веры. Ее вытеснили звонкие монеты, красивые слова и ритуалы для очистки совести. Но скажи мне: что это за боги, которые боятся? Которые забирают маленьких детей…

Я стал понимать, к чему клонит наставник, и ощутил привкус меди во рту. Нужно отнять у него Азул, вот только Радогост опытнее и сильнее.

− Ты уже говорил с ним, не так ли? Там, в Поливне. Что он пообещал тебе, Рад?

Хотя я и так знал ответ. Просто не хотел в это верить.

Мы попали в прекрасное место, украшенное зеркалами и горящими чашами на треногах. От пола шло сильное тепло, воздух вонял серой. Потолки в красочных рисунках отображали историю Буяна: борьбу змеев с их исконными врагами − людьми. Внизу, около колонны разлагался труп небольшого огнедышащего змея. А напротив прохода, из которого вышли мы с Радогостом, была колоссальных размеров овальная арка, скрывавшая живую тьму.

Тьму заснувшую, но жаждущую пробуждения.

Нигол, как и ожидалось, прятался здесь. Вместе с красным немертвием. Лжепророк был занят, он колдовал над непонятной грудой земли, укрытой тканью. Поэтому первым нас заметило чудовище, шастающее без дела вдоль стен и оставляющее на них глубокие царапины.

– Пришел! − взревело оно.

− Я привел его, − известил присутствующих Рад. − Меч тоже здесь.

− Отлично. Мы можем начать.

Нигол обернулся в нашу сторону. Выглядел он ужасней некуда: ссохшийся, облысевший, кожа в трещинах. Даже без грамоты знахаря я прекрасно понимал − он умирает.

− Сначала моя награда. Или он, − Наставник наставил Азул на меня, − умрет. Ты же хочешь, чтобы боги тебя отблагодарили за возвращение отары?

− Что вы оба задумали? − спросил я немеющим языком. Тьма арки манила и оттягивала внимание. То ли от жара, то ли от напряжения я слабел с каждой проведенной здесь секундой. Совсем близко было нечто пугающее. Такое же чувство посещало меня во дворце Каша-Данко. За каменной преградой, там, впереди спал Горын.

Сам великий ужас восточных земель.

− Ну, разумеется. Я никогда не вру. Моими устами говорят боги, − улыбнулся Нигол, и у него треснула губа. Темная кровь тонкой струйкой поползла по вялому подбородку к тугому вороту.

− Зато боги врут, − ненависть и потаенная надежда боролись на лице Радогоста, попеременно сменяя друг друга. Держался он лучше меня, хотя возможно это из-за чудесных сил меча.

− Не богохульствуй, твоя дочь уже рядом… Семя, лови!

По приказу Нигола красная тварь рванула вперед и выхватила меня из рук Радогоста, прижав к горячему мраморному полу. Пояс с оружием, включая такую ценную, нужную секиру, отлетел прочь.

Безумный пророк вздохнул и откинул ткань савана, обнажив желтоватые кости, торчащие из насыпанной земли.

− Осталось лишь собрать ее воедино. Живь для живи. Одну жизнь для возвращения другой.

− Да знаю я про твои условия! − заорал наставник, отчего меч мелко затрясся в его руках. − Хватит болтовни! Я подписал твой треклятый договор! Мальчишка здесь, так возвращай Рилу!

Нигол нехотя кивнул.

− Уже. Я забрал живь у той мерзкой плоти, − Он дрожащей рукой указал на труп огнедышащего змея. − Процесс займет немного времени. В ином случае это заняло бы дни, но ты заслужил поощрение. Предал свое Братство, чтобы привести сюда избранного, прятал доказательства, подчищал следы…

− Заткнись, − нервно приказал наставник, опускаясь на колени перед кучей костей под саваном.

− Вы, похоже, тут все безумцы.

Я корчился под мощными лапами зверя Тьмы, точно бессильный червяк, и тогда Нигол подошел ко мне.

− Нет ничего безумного в желании спасти свой дом. Грядет великое Ничто, а наши боги ослабли. Отара потеряла веру в них. Я возвращу ее!

− Как? Убивая и манипулируя всеми? Или искушая мерзкими сделками!

− Возвращая Эру Волка в Славию, − снисходительно, как ребенку, объявил он. − Только злой волк заставляет вас взывать к богам. И только он вернет на путь истинный. Но под новую тьму нужно освободить место. Изначальные дети Нави являли собой олицетворение божьего гнева: огонь, гниение, порок. Змей Востока, Северный Раб и Мать Запада. Но они слишком тесно слились с этим миром, понимаешь? Очеловечились и искусились его благами.