— Дурными? — нахмурилась я.

— Жуткими, — шепотом поделился мальчик. — О тебе.

— Обо мне?

Сид усиленно закивал:

— Мы и поспешили сюда. Да порталы перестали работать, вот пока добрались…

Магические переходы действительно пока не удалось починить, маги-артефакторы лишь руками разводили.

— И какое же предсказание у тебя есть для императора?

— Я еще не умею управлять этой силой, не знаю, получится ли…

— Не переживай, — дружески погладила его по плечу. — Попробуй…

И он послушался.

Мальчик понурил голову, а когда поднял взгляд, то меня пробрало дрожью.

— Крылатый народ станет твоей погибелью, если не сумеешь разглядеть правды за ложью, стена падет, империю поглотит хаос, — его глаза остекленели, голос сделался хриплым, стариковским. Складывалось впечатление, что через детское тельце сейчас со мной говорила древняя могущественная сущность. — Не отвергай отверженных, иначе положишь начало краху того, что привык ставить свыше собственной жизни. — Сид на мгновение замолк, я уже было подумала, что он все сказал, но нет… — Не бойся истинных чувств, в твоей слабости кроется твоя сила. Если не примешь эту слабость, навсегда упустишь шанс на счастье.

Провидец перевел дыхание, заморгал, встрепенулся и вновь посмотрел на меня детским взглядом:

— Это сейчас случилось, да? — невинно поинтересовался он. — У меня получилось?

Я рассеяно кивнула, не в силах и слова вымолвить в ответ.

Вот это… святые бубенчики!

Генрих

— Смотри, Хван! Кажись, наша принцесса-воин приходит в себя! — гоготнуло откуда-то издалека.

— Не накаркай, демон проклятый!

— Когда это ты стал таким трепетным к товару? — хохот стал еще громче.

— Я ведь легонько двинул, а она едва не окочурилась! Такой товар можем потерять по глупости! Хозяин с меня шкуру спустит! — шикнул еще один незнакомый голос. — Эй, девка! Эй!

Генрих просыпался очень тяжело. В голове гудело, как после трех бочек отборной медовухи. В дни военных походов, бывало, и не столько набирались, лишь бы заглушить воспоминания о смертях на поле боя.

Перед глазами все плыло и качалось.

Оборотень не сразу сообразил, что это не головокружение, а действительность, что, правда, плыла и тряслась.

— Ниэлочка, — кто-то легонько тронул его за плечо. От этого касания током пробило до самых пят! — Ниэлочка, ты жива?

Генрих повернул голову, вгляделся во встревоженное и какое-то посеревшее лицо Беллы… Да махом все вспомнил!

И кто он, и в чьем сейчас теле, и путешествие, и нападение демонов…

Вокруг было серо, грязно, холодно… И это не земля тряслась, просто император оказался в дешевой магповозке. Да еще и в клетке, как какая-то экзотическая зверушка!

— Что? Где? Как? — но соображалось по-прежнему туго, а голос был таким хриплым, точно с неделю им не пользовался.

От ряда клеток по обе стороны от себя, Генриху стало еще больше не по себе. Только четыре из них были заняты. Две им и пантерой, еще в двух оказались незнакомки: грязные, избитые…

— Жива, — всхлипнула девушка и разразилась горькими слезами.

Белла сидела в клетке рядом и чтобы дотянуться до оборотня, ей пришлось лечь на промерзший пол, протянув руку между железными прутьями.

Он оказался прав, они попались работорговцам… В империи, где давно запрещено рабство!

— Очухалась-таки? — заглянул в повозку Хван.

— Вы не имеете права нас здесь удерживать! — прокаркал Генрих. — Мы свободные! Отпустите нас немедленно!

— Не надо! — шикнула на него Белла. — Ты сделаешь только хуже!

Оборотень отмахнулся и попытался припугнуть демона.

— Да вы знаете, кто мой супруг? Он вас с землей сравняет!

Хван лишь хмыкнул.

— Держи, поправь здоровье.

Он на короткое мгновение отворил клетку Генриха.

В грудь прилетело флягой и камнем, замотанным грязной тряпицей. Во фляге была вода, а камнем оказался черствый хлеб. Генрих поделился нехитрой провизией с Беллой и еще двумя девушками.

Уговорами демонов не пронять, на угрозы они тоже не среагируют. Как же выбраться из этой ловушки, не имея сил оборотня и достаточной власти императора?

Магия по-прежнему не откликалась.

Генрих покачал головой. Почему же Луноликая отвернулась от него?

— Как ты себя чувствуешь? — беспокоилась Белла.

— Сколько я вот так провалял-лась?

— Почти седьмицу…

— Сколько?!

От крика две остальные узницы дернулись и забились в дальний угол своих клеток.

Генрих прикоснулся к лицу, правая щека и местечко вокруг глаза опухло и болело. Зеркало не было,

— Почти седьмицу, — Белла вновь плакала. — Я уже думала, что ты не придешь в себя.

Он окинул ее более внимательным взглядом: девушка дрожала, скорее всего, не от холода, похудела и выглядела донельзя уставшей, словно и не спала совсем эту седьмицу. Впрочем, может, оно так и было?

Кто знает, что с ней случилось, пока он дрейфовал в забытьи?

— Они тебя… — у него голос дрогнул в бессилии озвучить ужасающую догадку. — Они тебе сделали больно?

В ожидании ответа, у Генриха защемило за грудиной. Он не узнавал себя, куда делся тот безразличный к женским слезам мужчина? Сейчас слезы пантеры разрывали ему сердце. И, самое главное, он точно знал, что это не фальшивка, не манипуляция женской слабостью, это реальность.

— Побрезговали, — усмехнулась девушка, показательно огладив свой шарф. — А вот им не так повезло.

Генрих проследил за ее взглядом. Так вот почему бедняжки, казалось, каждого лишнего шороха боялись?!

Стоило императору немного прийти себя в повозке, как Хван обеспокоился безопасностью своего обоза. Тугой ошейник из плотного металла должен был запечатать магию ведьмы.

Демон мог и не стараться зря, Генрих все равно не чувствовал силы, она не откликалась на призывы, словно магии в теле лунной ведьмы отродясь и не было.

Оборотень сцепил зубы. Он еще не знал, как вытащит их с Беллой из этой передряги, но то, что демонам такое скотство с рук не сойдет, дал себе зарок.

— Пожалуй, я даже могу поблагодарить дядюшку за этот подарок, — пантера горько хмыкнула. — Шрамы защитили меня от насилия. Пока что.

— Дядюшку? — он тут же уцепился за возможность чуть больше узнать о Белле.

И девушка, наконец, опустила защитные щиты: