– Я же вроде бы несколько раз вывешивал настоятельное указание кабинку номер пять не занимать, – мрачно сообщил мужчина.

– Мнэ-э… я тут… пациент…

– А пациентам – не занимать в особенности!

– Да я вообще только пару часов назад сюда поступил!

– С правилами, я так понимаю, вас не ознакомили?

– Н-нет.

– Утром спросите в регистратуре, вам их выдадут. Что я, зря их писал, что ли?

Клятвенно пообещав зазубрить правила, как «Отче наш», Денис покинул туалет.

И тут же оказался перехвачен какой-то миловидной, но много суетящейся медсестрой, громко цокающей на каждом шагу.

Медсестра очень быстро и неразборчиво вещала ему о том, что пациентам не стоит бродить по ночам, что на случай экстренной необходимости есть шнурок вызова, что ночью в больнице могут появляться то ли хтоны, то ли хтоничтоны. Денис попросту решил не вникать в её тираду, поскольку у него начала медленно, но верно болеть голова.

К счастью для Дениса, до его палаты они добрались раньше, чем тирада приблизилась к критической точке.

Медсестра показала шнурок вызова, пожелала спокойной ночи и дробно процокала куда-то по своим делам.

«Надо же, – подумалось Денису. – А ведь обычно им запрещают носить каблуки… бегать, там, по этажам… ногу подвернешь… мало ли что… а тут ноги плохо лечат… пло…»

И он провалился в сон.

* * *

– Мы приносим вам свои извинения. Видите ли, у нас ночью дежурит не весь персонал, ну вот и… в общем, вы оказались здесь несколько не в то время, – главврач сидел на его кровати и выглядел действительно смущенным.

Денис же чувствовал себя умиротворенным и даже где-то счастливым.

Час назад он проснулся. Отчасти потому, что его разбудили лучи солнца, падающие на лицо, отчасти потому, что время уже перевалило глубоко за одиннадцать часов утра. Вызвал медсестру, получил сытный завтрак, внимание мистера Смита, невзрачного мужчины неопределенного возраста с лицом, как помятый фантик от конфеты, тугую повязку на ногу и заверения, что к вечеру его можно будет уже выписывать.

Но всё равно Денису хотелось ещё немного покапризничать.

– У меня такое смутное ощущение, что я оказался не только несколько не в то время, но и слегка не в том месте, – пробурчал он, вчитываясь в бэйджик собеседника.

Надпись гласила: «Г. Джекилл. Главврач».

Джекилл пожал плечами.

– Вот об этом я сказать не могу. Могу лишь поручиться, что если бы вы прибыли с вашей проблемой днём, то даже не заметили бы ничего необычного.

– Даже если бы я не заметил тут ничего необычного, это не значило бы, что его тут нет.

Джекилл усмехнулся.

– Можно сказать и так.

– Что здесь происходит?

– Ровным счётом ничего особенного.

– Чем вы тут занимаетесь?

– Лечим, – пожал плечами главврач.

– Хех, – скептически крякнул Денис.

– Ну, мы же принесли уже свои извинения. Некоторое недоразумение возникло, да.

– А если бы я шею себе сломал, а не ногу?

– Если бы вы сломали шею, вы бы не добрались до нашей больницы, – философски отозвался главврач.

– Ну, хорошо, ладно… если бы я добрался до неё, но был бы при смерти. Истек бы за ночь кровью и умер.

– Ах, какие мелочи, – отмахнулся главврач. – Вот с этим-то у нас никогда проблем не было.

– Со смертностью в больнице?

– Я бы сказал, с оживлением. Виктор Альфонсович у нас мастер, так что не беспокойтесь, право слово.

– Где я? – спросил Денис тоном, не дающим шанса для увиливания.

– В больнице, – ответил Джекилл. – В больнице имени Говарда Лавкрафта.

Денис молчал и ждал продолжения.

Главврач вздохнул.

– Нашей больнице несколько сотен лет. И так же несколько веков длилась работа по её созданию. А вы хотите, чтобы я рассказал обо всём этом за несколько минут?

– Даже в сотнях веков есть несколько самых важных минут, – сказал Денис. – Тех, о которых только и стоит говорить.

Джекилл прищурился.

– Хорошие слова, черт возьми, хорошие. А ведь мне вас описали как… – он пощёлкал пальцами, пытаясь подобрать нужное слово.

– Быдло? – подсказал Денис.

– Не совсем. Типичного человека.

– Знаете, я искусствовед, – признался Денис. – Но даже из искусствоведа ночью, в глуши, с больной ногой и чёрт знает какими перспективами, может полезть быдло… то есть типичный человек.

Джекилл хмыкнул.

– Ну, если так. Ну что ж… мир, а точнее, миры состоят из множества существ. Они враждуют, дружат, сосуществуют, вытесняют, ассимилируют, помогают, можете подобрать ещё десяток глаголов, и все они опишут типы взаимоотношений этих существ между собой. Но, при всех их различиях, у них есть одна общая особенность…

– Они все болеют, – догадался Денис.

Джекилл усмехнулся.

– Как я понимаю, теперь мне можно не продолжать?

– Не совсем, – покачал головой Денис. – Вы просто больница или что-то большее?

– Мы, скорее, образец диалога. Островок понимания. Мы символ того, что все существа и все миры могут… нет, не дружить, это какая-то идиотская утопия… Могут просто сосуществовать.

– Но для этого сосуществования нужно заболеть, – хмыкнул Денис.

Джекилл улыбнулся в ответ:

– Ну, когда-то для сосуществования нужно было умереть и быть захороненным в общей яме. Согласитесь, есть прогресс?

– И что, все сотрудники, они…?

– Да, в той или иной степени. Оборотень Вольфганг у нас уборщик и ночной сторож на полставки, состав медсестёр – в основном фавночки, проктолога вы уже видели…

– А… сантехник?

– Завхоз? А, ну да. Наш милый дауншифтер. Променял светлый мир искусства Парижской оперы на не менее светлый мир помощи всем живым существам. И застолбил за собой пятую кабинку в туалете, не оставляет старых привычек.

– А Строкер? – вспомнил Денис.

– Мистер Строкер – вампир. Он не врач, а лечебное средство.

– В с-смысле?

– В смысле, от гипертонии. Ну, прикладывают его при гипертонии.

– С ума сойти! И вы, все вместе, вы работаете?

– Для того чтобы работать, – признался Джекилл, – нужно было приложить ещё много усилий, чтобы сами сотрудники не передрались. И когда-то раньше, хм… Часть палат была занята коллегами, которые не поделили в столовой последний стакан компота, мда. Но теперь мы можем гордиться нашим коллективом, да. Да что там «можем», мы и гордимся им!