джаддианцев означало, что нас вряд ли оставят в покое. Вдобавок орбита, на которой остался захваченный сьельсинский корабль-мир, теперь охранялась более тщательно. Да, джаддианцы были нашими союзниками, но во время войны даже союзникам нельзя слепо доверять. К тому же было бы подозрительно, если бы лорд Марло послал за своим личным кораблем, не встретившись прежде с джаддианскими представителями.

Мне никто не запрещал поступить так и сбежать, но это было бы неправильно.

В глубине души я чувствовал это. В глубине мозга. Костями.

Итак, нас с Валкой переодели в стандартную черную офицерскую форму и отвели к капитану. Ординарец Тенавян где-то раздобыл алый шелковый аксельбант с золотыми наконечниками и приколол мне к левому плечу, чтобы отличать от простых офицеров, но я все равно чувствовал себя неловко в таком наряде, как в юности на Эмеше, когда, не имея ни звания, ни права, раздавал Лину и другим военным советы относительно сьельсинов.

– Милорд! – воскликнула Севим Тенавян, когда я вошел.

Она поднялась и несколько топорно отсалютовала.

– Вы целы? – услышал я знакомый участливый голос.

Призрачный образ Лориана Аристида мерцал над голографической камерой посреди информационного центра, а рядом с ним – образ трибуна Лина.

– Нам сообщили, что вы ранены.

– Бывало хуже, – ответил я и машинально дотронулся до спрятанного под рукавом коррекционного пластыря.

– Сьельсинский командир сбежал в гиперпространство, – сообщил фантомный Бассандер Лин. – Не знаю, доложили ли вам, но один корабль-мир мы захватили.

– Доложили, – подтвердил я. – Магам тоже удалось улизнуть. Почти всем главарям.

– Почти? – в один голос уточнили Лин и Тенавян, но реплика Лина с орбиты прошла с задержкой в пару секунд.

– Как минимум одного мы убили, – ответил я, косясь на Валку.

– По крайней мере, считаем так, – перебила Валка твердым и душераздирающе холодным тоном. – В главном хранилище данных могли остаться фрагменты их мыслеобразов. Если обнаружите их, то изолируйте с осторожностью. Они еще могут быть… активны.

– Мать-Земля, сохрани нас, – произнесла капитан Тенавян, чертя пальцами в воздухе защитный знак.

– У вас есть штатный инквизитор? – обратился я сразу ко всем. – Нужно быть начеку, чтобы избежать заражения.

– Есть, – ответил Лин. – Доктор Ондерра, благодарю вас за предупреждение.

– А что насчет этого… djerm? Этого вируса? – спросил мужчина, которого я сразу не заметил.

Он сидел в кресле у приборной панели, у самой дальней стены. На нем были лазурный доломан и светлые брюки, как у джаддианских военных офицеров, а вокруг пояса был обмотан красный шелковый кушак. Золоченый меч из высшей материи, пистолет и пояс-щит свидетельствовали о его высоком звании – он был из военной касты ариабитов, что в иерархии стояла чуть ниже эали. Пользуясь соларианскими терминами, его можно было назвать патрицием, хотя я не видел на его неприметном, но приятном лице следов хирургического вмешательства. Для джаддианца он был бледноват, но волосы его были черны, почти как мои, напомажены и аккуратно зачесаны назад, открывая высокий лоб. Не знаю, почему я сразу не обратил на него внимания, учитывая, что его охраняли два клона-мамлюка в сине-оранжевых полосатых накидках на узких плечах и зеркальных масках, лишенных всякого выражения.

– Лорд Марло, это коммандер Афшарирад, княжеский советник, – представила гостя капитан Тенавян.

– Капитан, – поправил Афшарирад, поднимаясь с кресла для поклона. – Капитан Фадро Афшарирад, командир корабля «Альбаспата». Большая честь познакомиться с вами, лорд Марло. В Джадде слагают песни о ваших подвигах, песни об Al Neroblis, Черном дьяволе.

– То есть в Джадде он черный? – спустя секунду – из-за задержки сигнала – спросил Лориан.

Мне не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что он ухмыляется.

Я много лет тренировался игнорировать колкости Лориана, и это пошло мне на пользу.

Выдохнув, я поклонился в ответ Афшарираду:

– Рад знакомству, капитан. Но песни следует слагать о ваших подвигах! Я перед вами в долгу. Все мы. – Я указал на Валку. – Если бы не своевременное прибытие вашей флотилии, сейчас мы были бы в лапах у сьельсинов.

Я вспомнил о самом важном из мучивших меня вопросов.

– Скажите! Как вы узнали, что нужно лететь сюда прямо сейчас? – спросил я и оглянулся на Тенавян и голографические проекции Лина и Лориана.

– Когда мы пересекли Бездну у Гододина, то остановились на Неноэде для дозаправки, – сказал капитан Афшарирад и перевел взгляд на Лина. – Мой монарший покровитель получил от вашего императора известия о вашей миссии. – Капитан снова поклонился. – Лишь по милости Всевышнего мы прибыли вовремя. Ахурамазда карает всех, кто непочтительно относится к созданному им миру, и эти davoi, эти сьельсины… они хуже всех. – Афшарирад поднял голову и посмотрел на меня. – Лорд Марло, когда мой монарший покровитель услышал, что вы руководите штурмом, он заставил сами звезды расступиться, чтобы успеть сюда как можно скорее.

Меня удивило не столько упоминание джаддианского огненного бога, сколько слова о том, что великий князь решил отправиться к Ганелону, узнав о моем участии в миссии.

– Ваш покровитель… Князь Каим дю Отранто?

– Имею такую честь. – Джаддианский капитан поднял руки, как будто протягивая мне чашу. – Поэтому я здесь. Мой монарший покровитель желает встретиться с вами и приглашает на свой корабль, чтобы отпраздновать победу. Я буду вас сопровождать. – С этими словами он приложил ладони к груди и низко поклонился.

Пока капитан кланялся, я посмотрел на Валку, затем на Лориана и Бассандера Лина, мерцавших над центральной панелью голографической камеры. Полагаю, мне не следовало удивляться, что августейший джаддианский князь, Темный Полумесяц, как его прозвали, которого прочили в наследники его деда, нынешнего Верховного князя Джадда, желает со мной увидеться. Я был почетным гостем Великого конклава на Падмураке. Сам император принимал меня несчетное число раз. Но князь был человеком, которого я знал исключительно по репутации. Величайший из великих галактических героев. Несравненный воин, неумолимый как на поле брани, так и в споре. Покровитель искусств и ценитель женщин.

Поэт, жрец и князь в одном лице.

В одной из распространенных легенд о князе Каиме восхвалялась его набожность и умеренность, выражавшаяся в том, что он сократил свой гарем всего лишь до ста двадцати пяти жен. Это было священное число, символизирующее баланс между любовью к роскоши, присущей многим людям княжеского статуса, и сдержанностью, что считается добродетелью для последователей джаддианского бога.

Менее доброжелательные языки утверждали, что на самом деле князь – буйный пьяница, горячий, как само солнце, что он делит постель с мальчиками не реже, чем с наложницами, а также самолично организовал убийство собственного отца, князя Хосроя, бывшего наследника джаддианского престола.

Я не знал, кому верить, и до сего момента особенно об этом и