Сначала я просмотрела все вешалки, потом перерыла ящики.Последний дернула слишком сильно, и он вылетел на пол. Чертыхаясь, я сталапытаться вставить деревянный короб на место, но не тут-то было — отчего-то ящикне желал задвигаться до упора. Я снова вынула его, пошарила рукой по полувнутри шкафа и вытащила непонятную кассету, более тонкую и короткую, чемобычная видеомагнитофонная. Сначала я удивилась, а потом вдруг вспомнилахолодную дачу и узнала прямоугольник: держу в руках то, из-за чего ЛидияКонстантиновна совершила столько преступлений!

В голове вихрем завертелись вопросы. Почему кассета у нас?По какой причине Дегтярев хранит ее в шкафу? Впрочем, вероятно, полковникпросто на время сунул кассету в гардероб, хотел потом избавиться от нее, но оназавалилась за ящик, и полковник не нашел спрятанное.

Забыв про пояс для смокинга, я схватила находку и понесласьв магазин «Третий глаз».

— Такие давно никто не использует, — сообщилЖенька, вертя в руках кассету.

— Значит, я не смогу ее просмотреть? —расстроилась я.

— Ну это-то элементарно, — усмехнулся Женя, —у меня, как в Греции, есть все. Хотела подслушку в телефон — получила, желаешьзапись поглядеть — битте-дритте! Вон стоит специальный видеомагнитофон.Засовывай кассету внутрь, а я пока пойду чайничек поставлю.

Радуясь деликатности Женьки, оставившего меня наедине спленкой, я уставилась в телевизор.

Сначала возникло изображение комнаты странной, многоугольнойформы, потом я увидела молодую женщину, копошащуюся у ящиков. Довольно долгоничего интересного не происходило, затем Юля застегнула на себе пояс, тщательнопроверила страховочную веревку, прикрепленную к стене у окна, и вылезла наружу.

Я затаила дыхание, вот оно, доказательство того, что женаИгоря не совершала самоубийства, — женщина очень аккуратно изучиластраховку.

Некоторое время картина на экране не менялась, потом вмансарду с ножницами в руках влетела крошечная Катя. Девочка побегала покомнате, расшвыривая вещи, потом на пороге мастерской замаячила ЛидияКонстантиновна. Звука у кассеты не было, но по суровому выражению лица бабушкистало понятно, что она ругает внучку.

Лидия вытянула вперед правую руку. Катя помотала головой испрятала ножницы за спину. Бабушка сдвинула брови, шагнула вперед, неловковзмахнула руками и упала, очевидно, поскользнувшись на камешках для мозаики,которые разбрасывала хулиганистая Катя.

Девочка раскрыла рот — было ясно, что она хохочет. Лидияначала медленно вставать. И тут Катя, выставив вперед ножницы, подбежала кстраховочной веревке и мгновенно перерезала ее. Потом швырнула инструмент напол и, продолжая смеяться, унеслась. Четырехлетний ребенок не понял, чтосекунду назад лишил свою маму жизни. Катя просто баловалась.

Лидия подошла к окну, глянула вниз, потом, молниеносновскочив на ноги, кинулась к лестнице. В мансарде снова воцарилась пустота.

Я просмотрела кассету несколько раз, и ничего не менялось:Катя перерезала веревку и убегала.

Господи, какой же я была дурой! Ведь Сима Полунина говориламне, что Катя в тот день носилась по даче с ножницами, что непослушная, вреднаядевочка испортила занавески в гостиной. Вот почему родители Юли не захотелибольше встречаться с внучкой — они знали, кто убийца. Фаина Сергеевна и ПетрГригорьевич согласились молчать ради девочки, но общаться с той, которая пустьневольно, но убила их Юлю, не могли.

Вот почему Лидия Константиновна столь тщательно хранилатайну! Вот почему она предпочла, взяв вину на себя, выпить яд — бабушка спасалалюбимую внучку. Каково той было бы жить, узнай она правду? Вот почему ЛидияКонстантиновна велела сыну отправить девочку в закрытую школу! Теперь понятно,почему она так искала эту кассету! Вот почему! Теперь есть ответы на все«почему»!

Лидия Константиновна, спасая свою кровиночку, очень хорошопонимала: четырехлетнюю девочку, убившую случайно маму, никто в тюрьму непосадит, но нельзя, чтобы до Кати дошла правда. И никогда Юля не быланаркоманкой, свекрови пришлось оболгать любимую невестку. Старухаизворачивалась, как могла, и даже стала ради Кати убийцей. Господи, как мнежаль Тришкину! Лидии Константиновне досталось по полной программе. Сначала быласлучайная смерть Майи: Игорь толкнул жену, та неудачно упала. Пришлось спасатьсына. А потом эта история с Юлей… Бедная, бедная Лидия Константиновна, кошка,защищающая своих обожаемых котят!

Но она убийца! Можно ли ради счастья детей отправлять людейна смерть?

У меня заломило в висках, к голове подобралась мигрень.Боже, огромное спасибо тебе за то, что никогда не ставил меня в ситуацию, когдатребовалось сделать подобный выбор… Как бы я поступила на месте Лидии?Рассказать Кате правду — значит убить девочку, а чтобы скрыть — надо заставитьзамолчать жадных Нину и Вадима. Ну зачем, зачем Карякина и Каргополь началитребовать денег?! А Сима… Она ведь тоже была кандидаткой на тот свет. И ужсовсем ни в чем не виноват тот парень, которого вместо Полуниной толкнула сплатформы метро Лидия. Нет, мне не жаль старуху. А может, все-таки жаль?

* * *

Около полуночи я вошла в комнату к Дегтяреву и протянула емукассету.

— Извини, искала пояс для смокинга, а нашла на полу,под ящиком, ЭТО.

Александр Михайлович растерялся.

— Думал.., полагал.., я ее потерял, перерыл все…

— Теперь понимаю, почему ты отпустил Лидию залекарством, — сказала я.

Полковник закашлялся.

— Ну.., э.., ей на самом деле стало плохо.., подумал..,что хорошего будет, если правда выплывет… Лидия Константиновна.., она.., адевочка.., ей-то как потом жить…

— Давай не будем ничего объяснять, — перебила яприятеля.

— Я должен был уничтожить кассету, — тихо сказалАлександр Михайлович. — Я ее схватил со стола, когда Лидия умерла, сунул впортфель, а потом в шкаф и.., потерял. Сначала волновался, затем успокоился,ведь если кто ее найдет, даже посмотреть вряд ли сможет. Или ничего несообразит.

— Я поняла.

— Ясное дело, — кивнул Дегтярев. — Ты вообщедогадливая и умная. Это правда, сейчас я не ерничаю. Талант детектива у тебяналицо.

— Не стану спорить. Только я говорю сейчас не окриминальной стороне истории.

— О чем же? — искренно удивился полковник.

— О любви. Странная она вещь. Вроде считается, чтолюбовь — вершина человеческих эмоций, но мне бы очень не хотелось испытыватьстоль патологическое чувство, которое Лидия питала к сыну и внучке. Нет уж,избави меня боже от такого накала страстей, — призналась я. — Нельзяубивать ради любви.