— А я разрыдаюсь и попрошусь на волю, — добавил Саймон, падая на первый попавшийся стул. — Эти законченные идиоты из полиции чуть с ума меня не свели своими дурацкими вопросами. До сих пор удивляюсь, как мы уговорили их не сажать под замок и нас самих заодно. Да принесите же мне кто-нибудь пива, ради всего святого!

Понадобилось время, чтобы убедить управляющую, что Святой уже достаточно оправился и ему можно налить еще. Наконец он осушил огромную кружку одним глотком, будто маленький стаканчик в жаркую погоду, и тут же поднялся, широко зевая.

— Роджер, если ты поторопишься уложить Бетти баиньки, мы можем отправляться.

Тот вытаращил глаза.

— Отправляться?!

— Да. Ты должен знать, что это значит. Антоним к «прибывать». Сегодня ночью непременно надо кое-чем заняться.

— Как сказал епископ актрисе, — пробормотала девушка.

Святой взглянул на нее со всей серьезностью.

— Бетти, старушка, — проговорил он, — ты то, что надо. Раз уж приперло, разрешаю Роджеру в тебя влюбиться. Ты сейчас доказала, что ты одна из нас, — этими четырьмя словами и всем, через что прошла сегодня.

— Но, — вмешался Роджер, — ты же не собираешься ехать в Ньютон-Эббот прямо сейчас?

Саймон обернулся.

— А когда же еще? Тил прибывает завтра. И мы не можем махать там лопатами при свете дня, словно отставные шахтеры, решившие вспомнить былые деньки. Сегодня ночью или никогда, дружище. Я считаю, мы заслужили право на эти бриллианты. Сорок пять тысяч пойдут на благотворительность, а остальное — наша комиссия за труды. Итого по тысяче двести пятьдесят фунтов на брата — Дикки Тремейну, Норману Кенту, тебе и мне. Плюс слава!

Для протокола: ровно в 4:17 того же утра лопата Святого ударилась обо что-то твердое и в то же время упругое. Роджер, услышав оклик, бегом бросился через сад. Вдвоем они открыли сумку из выделанной кожи и при свете фонаря рассмотрели камушки.

Однако ровно в 4:19 его затмил другой яркий луч, вдруг выпрыгнувший из темноты, и знакомый голос произнес:

— Рановато вы сегодня поднялись, мистер Темплар.

Святой со вздохом закрыл сумку.

— Поздновато задержался, вы хотите сказать, Тил. У вас поразительная способность появляться в нужное время в нужном месте.

— Не смог утерпеть, — откликнулся инспектор сонно. — Все равно глаз не сомкнул — думал, чем вы тут заняты. Оставалось только сесть в машину и ехать прямо сюда. Пойдемте-ка в дом, поговорим.

— Что ж, идемте, — без энтузиазма согласился Святой.

Они прошли внутрь. Тил слушал — что он отлично умел делать, — жуя свою любимую конфетку и не проронив ни слова до самого конца рассказа.

— И что же случилось со Слитом?

Саймон посмотрел инспектору прямо в глаза.

— Как следует разглядев Роджера, он был так поражен его красотой, что получил инфаркт и умер на месте. Ужасная трагедия. Однако у нас не было времени забрать тело, так что его разнесло взрывом. Вероятно, вам удастся найти только ботинки и запонки. Весьма прискорбно, конечно, — коронеру придется непросто.

Тил покивал, как китайский болванчик.

— Я верю вам, — дремотно проговорил он. — Многие усомнились бы, но только не я. Улик нет.

— Именно, — откликнулся Саймон. — Никаких.

Тил поднялся и выглянул в окно. Небо серебрилось первым бледным предвестием рассвета.

— Думаю, мы можем отправиться в паб мистера Конвея и попробовать найти там ранний завтрак.

Для истории следует заметить (у прессы не было возможности это осветить), что позже, после полудня, Тил в присутствии Святого собственноручно передал сумку с бриллиантами на хранение в полицейский участок Эксетера. Туда же были доставлены и задержанные — для слушания их дела во время следующей выездной сессии суда присяжных.

— Вы сегодня не собираетесь возвращаться в Лондон? — заботливо поинтересовался Саймон.

— Нет, только завтра, — ответил Тил. — Поэтому и решил оставить камни здесь. Держать их с собой в «Золотом орле» я опасаюсь — вдруг кто-то из вас страдает лунатизмом. Попрошу вашего друга оставить за мной номер еще на ночь — нужно расследовать обстоятельства взрыва, и другие детали выяснить не помешает. Надеюсь, это не причинит неудобств?

— Мы будем чрезвычайно вам рады, — искренне заверил Святой.

Ровно в девять утра следующего дня в эксетерский участок вошел бравый мужчина в форме лондонской полиции.

— Детектив-констебль Хокинс, Скотленд-Ярд, — отрапортовал он дежурному. — Прибыл с мистером Тилом прошлой ночью по делу «полисмена с крылышками». Он послал меня забрать оставленные у вас бриллианты и доставить ему на станцию.

— А ордер?

Детектив-констебль протянул бумагу. Дежурный прочел документ, отпер сейф и протянул сумку.

— Берегите как зеницу ока. Говорят, тут на пятьдесят тысяч фунтов.

— Ого! — воскликнул полисмен с должным благоговением.

Следующим утром у Святого за завтраком были гости, когда появился главный инспектор Тил.

— Присаживайтесь и возьмите яйцо, — гостеприимно предложил Саймон. — Лучше даже два. Не уходи, Орас, ты можешь нам понадобиться.

Опустившись на стул, Тил открыл свежую пластинку жевательной резинки.

— Я предпочел бы бриллианты.

— Мне жаль, — откликнулся Святой, — но Хаттон-Гарден[30] все там же, где и раньше, а Брук-стрит по-прежнему избавлена от подобной презренной коммерции. Вы, должно быть, сели не на тот автобус.

— Ваш друг мистер Конвей…

— Временно нас оставил. Он встретил девушку. Ох уж эта молодежь! Если хотите передать ему что-нибудь…

— Вы оба якобы отправились в Лондон вечером в пятницу, не так ли? — лениво поинтересовался Тил.

Саймон поднял бровь.

— В каком смысле «якобы»?

— Кто-нибудь еще может это подтвердить?

Святой откинулся на спинку стула.

— Вчера, в восемь утра субботы, мы все вместе завтракали здесь. Это обычай, который мы свято соблюдаем в каждую четвертую годовщину смерти сэра Ричарда Аркрайта[31]. А после завтрака мы отправляемся в соломенных шляпах и футбольных бутсах пускать бумажные кораблики в пруду Кенсингтонского парка.

— И? — подтолкнул Тил.

— На этом завтраке присутствовали мистер Конвей и мисс Альдо, которых сейчас с нами нет, а также те, кого вы видите за столом в повторение вчерашнего, — мисс Патрисия Холм и мистер Ричард Тремейн. Орас нам прислуживал. Можете спросить их, и они вам подтвердят.

— Понятно, — ответил мистер Тил, хотя его тон говорил об обратном.

— Таким образом, — степенно продолжал Святой, — мы никак не могли быть в Эксетере в девять утра субботы, когда, насколько я понимаю, таинственный полисмен забрал нашу добычу из участка, предъявив фальшивый ордер.

— А откуда вам об этом известно? — с удивительной для него быстротой спросил Тил.

— О чем?

— О полицейском, который забрал бриллианты.

— Что?! — негодующе проговорил Святой. — Я ничего подобного не упоминал. Так, Пат? Дикки?.. Орас?..

Все трое торжественно покачали головами.

— Видите! Вам, должно быть, почудилось, Тил!

Инспектор очень медленно склонил голову.

— Ясно, — произнес он. — Ясно. В юриспруденции это называется «алиби»…

— Будем считать дело