Когда была напугана и одинока, когда ей угрожала опасность... она позвонила мне. Я был прав. Уинтер скрывала от меня что-то важное, поэтому отталкивала меня, и я не собирался ей этого позволять.

Она уронила телефон, по ее щеке скатилась одинокая слеза.

Я спрятал свой мобильник обратно в карман, пока она вытирала лицо, и выражение крайнего облегчения на нем сменилось душераздирающей грустью. Это было невыносимо. Я пересек разделяющее нас пространство.

— Что ты творишь? Ты что, спятил?

На ее залитое слезами лицо было больно смотреть, но, по крайней мере, она действительно была здесь, со мной, свободная от того дерьмового спектакля, который устраивала для меня в последнее время.

— Да, спятил, я, блядь, сошел с ума, и ты тоже, если думаешь, что я когда-нибудь позволю тебе просто уйти. — Я сорвал маску, рассматривая ее как следует.

— Не подходи! Это опасно! — Она выглядела искренне напуганной.

— Опасно только то, что я собираюсь сделать с тобой за ложь мне, — прорычал я в ответ.

Уинтер попятилась назад, в ее глазах появилась решимость, которая подсказала мне, что она снова собирается бежать.

— Не смей, — тихо предупредил я. Мы должны были разобраться во всем здесь и сейчас.

Как настоящее чертово отродье, она снова удрала в лес. Меня охватило разочарование. Она была неспособна выбирать легкий путь. Ну и пусть. Я мог пойти трудным. Ради нее я мог сделать всё. Я побежал за ней.

Я поймал ее, когда она была уже в сотне футов от хижины, обхватил за талию и прижал к себе.

— Тебе не следовало этого делать.

Уинтер яростно лягнула меня по ногам, так что я повалил нас обоих на холодную лесную подстилку, смягчив удар своим телом. Она попыталась уползти, но я притянул ее обратно.

Сжав в кулак ее куртку, я приподнял ее голову.

— Ты моя, Уинтер. Я люблю тебя, а ты любишь меня, и никакая сила на этой гребаной планете не встанет между нами. Я не позволю.

Затем я яростно поцеловал ее, и вся тоска и разочарование, которые я испытывал на протяжении последней недели, закипели и выплеснулись на поверхность, обжигая нас обоих.

Уинтер боролась со мной всего две секунды, а потом обмякла у меня на груди и притянула меня ближе, ее пальцы запутались в моей куртке.

— Мы не можем быть здесь вместе. Это слишком опасно, — пробормотала она спустя некоторое время, отстраняясь. Слезы потекли по ее щекам.

Мне было все равно. Я зашел слишком далеко, чтобы останавливаться сейчас.

Я просто кивнул.

— Да, опасно. Если ты не успеешь вернуться в хижину до того, как я тебя поймаю, я трахну тебя там, где найду. Вот в чем опасность для тебя… так что тебе лучше найти дорогу домой.

Я встал и отступил назад, мой контроль висел на волоске. Я хотел ее каждой клеткой своего тела. Я никогда не был таким твердым; я никогда не чувствовал такого помешательства. Эта женщина коварством и игрой проложила себе путь в мое сердце, и мое тело решило, что никогда не будет без нее. Мое сердце больше не работало без ее присутствия в нем.

— Беги!

Она поверила мне. В ее глазах вспыхнули страх и возбуждение. В конце концов, моя маленькая чирлидерша любила играть, и чем страшнее игра, тем лучше.

Она бросилась прочь. Я снова дал ей фору, делая глубокие, целенаправленные вдохи, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. Подхватив балаклаву с земли, я сунул ее в карман и отправился следом. Я шел, давая ей достаточно времени, чтобы проявить себя. Я отчаянно нуждался в ней, и все еще безумно злился, что она довела нас до этого, оттолкнув меня. Я был бы слишком груб с ней. Я мог бы не удержаться и придушить ее, когда она кончит, или отшлепать так чертовски сильно, что она не могла бы сидеть неделю, пока заливал бы ее спермой.

С другой стороны, она не заслуживала меньшего за то, что лгала мне, закрывалась и пыталась оттолкнуть от себя.

Вдалеке светились огни хижины. У нее было хорошее чувство направления. Девушка, которая была удивительно органична в походах и прогулках на природе, но которую учили лишь потягивать зеленые напитки у бассейна и давать огромные чаевые носильщикам в шикарных отелях.

Она помчалась по тропинке к хижине, оглядываясь через плечо. Ее холодный фасад исчез. В глазах горел азарт погони. Уинтер любила побеждать. Она была до чертиков амбициозна, и это было охренительно горячо.

Но сегодня ей не выиграть.

Ни за что.

Уинтер повернула ручку двери и замерла. Та, конечно, была заперта. Я никогда не собирался позволять ей сбежать от меня.

Она повернулась и открыла рот, чтобы возразить, но я уже был на ней, прижимая к двери и обхватывая шею одной рукой.

— Похоже, ты проиграла, Снежная королева… ты знаешь, что произойдет дальше, я предупреждал тебя.

— Я не проиграла! Я добралась первой, — возразила она.

— Мне все равно.

Затем я поцеловал ее. Она поцеловала меня в ответ, ее отчаянная тоска соответствовала моей. Ощущение правильности вернулось. Теперь мир мог вращаться нормально. Теперь времена года могли сменяться, и солнце, наконец, снова взойдет утром... теперь, когда она вернулась ко мне.

Мои руки опустились на юбку, задирая ее вверх. На ней были колготки, и их нужно было снять. Я достал нож и разрезал их, оставив свисать до колен. Следующим было ее белье. Она затаила дыхание, когда я провел лезвием так близко к ее коже, что мог порезать ее, но не шелохнулась. Она доверяла мне. Трусики упали на землю.

— На колени. На этот раз я не буду тебя заставлять. Ты сделаешь это сама, — хрипло проинструктировал я.

Ее глаза сияли в лунном свете, огромные и полные невысказанных слов.

Она опустилась, а я расстегнул ремень и вытащил свой ноющий член. За последнюю неделю я даже толком не дрочил. Было слишком ничтожно удовлетворять себя, думая о девушке, которая разбила мое гребаное сердце.

Я направил кончик к ее губам, и они тут же открылись. Погружение в ее горячий жаждущий рот было чистым экстазом. Я глубоко вошел в нее, не в силах медлить. Она схватила меня за бедра и не отпускала, пока я трахал ее лицо попеременными толчками, короткими, затем глубокими.

— Твоя ошибка в том, что ты думала, будто в этом чертовом мире есть что-то, о чем ты должна мне лгать. Нет ничего. Ты должна это понять. Ничего.

Я отстранился, чтобы она могла глотнуть воздух. Провел мокрым членом по ее губам, покрывая