– Развяжи меня, – потребовала спутница. Голос поубавил резкости, когда она заметила, как кровь заливает лицо ведьмаря, одежу.

– Не могу, – прогнусавил мужчина, сплюнул показавшуюся черной в свете костра слюну.

– И долго ты собираешься держать меня связанной?

– Если потребуется, до княжьего терема.

Уже угасавшее под напором пробудившейся жалости спокойствие испарилось:

– Я все равно убегу, слышишь?! Веревка не удержит меня, так и знай!

Войтех если и слышал, то вида не подавал.

– Тебе-то зачем все это нужно?! Плевал же ты на мою деревню! А тут стал человечным?! Войтех! Слышишь меня?!

Но ведьмарь даже головы не повернул, игнорируя истошные крики и обвинения. Полил на лоскут из фляги и, водрузив его на разбитый нос, снова лег. Правда, на этот раз локтей на пяток дальше, чем до вероломного нападения.

Как только Немира поняла, что спутник не намерен разговаривать, недолгая истерика закончилась.

– Мокрой ветошью сломанного носа не излечить, – буркнула она.

Ведьмарь молчал.

– Меня в храме научили, как надо, – не отступала девица, чувствуя, как разрастается внутри сожаление о содеянном, и чего уж там, вкупе со стыдом.

Ведьмарь молчал.

– Давай помогу.

– Обойдусь, – всего одно слово, произнесенное тихо, но твердо, легло последним камнем – готова стена!

Немира вздохнула и закрыла глаза. На душу словно положили камень. Нет, девица не сдалась, она обязательно сыщет брешь в опеке спутника, точнее стражника, и сбежит. Но сделалось грустно и плохо от осознания, что Войтех поступает именно так. Похоже, в его решении даже любовь не способна стать спасительной лазейкой.

Лисица осушил кружку браги залпом. Потом еще одну и еще. Рыжий паренек с восхищением взирал на странного гостя – мол, надо ж, пьет и не пьянеет. Ведал бы тупица, что причина тому вовсе не волотовское здоровье. Главарь и сам был бы рад забыться, да где уж там? Проклятая печать покоя не дает, даже хмель отгоняет!

Здоровенный тесак резанул по предплечью – и, как всегда, ни следа, ни крови. Точно кожа под меткой задеревенела разом с мясом. Хотя… Кабы задеревенела, разве ощущалось бы это поганое жжение, к которому невозможно привыкнуть?

– Вот это да! – не выдержал юноша. – Ты точно из камня сделан!

– Хочешь так же? – раскосые глаза нехорошо блеснули.

Лесь замотал головой.

– И правильно, – криво усмехнулся Лисица. – А хочешь воином стать?

– Раньше мечтал, а теперича некогда. Хозяйство, – юноша очертил ладонью убогую комнату.

– Еще браги, пива или съестного? – нарочито громко спросила Вида, чтобы гости скопом ответили, только бы к той страшной женщине лишний раз не приближаться. Хозяйка давно уразумела, что дело нечисто. Где ж это видано, чтоб так стремительно старели? Потому даже взглядом с ведьмой старалась не встречаться да булавок на ворот натыкала – мало ли.

– Постель подготовь, – велел Лисица.

– Верно, батюшка, самое время отдохнуть, – согласилась Юга, в голосе которой появились скрипучие нотки.

Вида с готовностью поспешила наверх, чувствуя, как прожигают спину злые очи.

– А злато, милок, тебя не интересует? – спросила ведьма.

– Злато иметь, оно, конечно, добре, – кивнул Лесь. – А что делать надобно?

– Со мной поехать, – отставил в сторону сколотую кружку Лисица.

– Далече? – на конопатом лбу пролегли поперечные морщинки.

– Коли потребуется, так до Смедина.

– Я бы рад, конечно, мир поглядеть. Да только не могу. Хозяйство на ладан дышит. Уеду – тетка с мужем не справятся. Потом никакими деньгами не окупишь.

– Новое купишь, – заявил Лисица.

– Новое? – засомневался парень. Почесал затылок. – Не. Прикипел я к дому.

Главарь злобно поглядел на ведьму. Та, быстро уразумев причину, подсела ближе к рыжеволосому красавцу:

– За что тебе тут держаться? Все кривое, заношенное. Разве не лучше на смединке ожениться да в новехонькую избу ее ввести? – узловатая кисть потрепала конопатую щеку.

– Не надобны мне смединки, здесь немало прелестниц найдется, – Лесь решительно отвел кисть от лица. – К тому ж я ведаю, на что кажная горазда.

– Угу, – хитро сощурилась Юга. – Своих прелестниц везде хватает. Да только кому надобен женишок с голым задом?

– Запамятовала, бабушка? – Лесь снисходительно улыбнулся. – Я ж сказал, что постоялый двор мне перейдет.

– Бабушка… ишь ты, – фыркнула Юга и полезла в котомку за зеркальцем. Отражение подтвердило приговор – как есть старуха. Но вместо того, чтобы рассвирепеть, ведьма растянула рот в беззубой улыбке. – Тетка твоя дитя под сердцем носит. Так что гол ты, сокол.

Заскорузлая рука ободряюще похлопала рябую ладонь.

– Как это? Не может быть! – потрясенно повел головой юноша. – Виде ведь даже лекарь сказал: не может она зачать…

– Уж поверь мне, – причмокнула Юга, вернувшись к обсасыванию куриной косточки. – Уж кто-кто, а я в этом толк понимаю.

– Ведьмарь! – вскочил побагровевший Лесь.

– Сдурел ты, что ль, от вести? – усмехнулась Юга. – Господин – воин. А Дубина… – старуха нежно поглядела на гиганта, складывающего на полу в углу гончарные черепки. – А Дубина – это мой любый.

– Да нет же! – вскрикнул юноша. – Виде тот проклятый ведьмарь помог! Больше некому!

– Ведьмарь? – насторожился Лисица.

– Расскажи-ка нам, что за ведьмарь, – ласково попросила довольная ведьма.

Лесь поведал все без утайки. Ну, почти все… Кто ж станет кичиться тем, как его чужой сапог из девичьей постели вышвырнул да еще пинком наградил?

Несостоявшийся наследник и не приметил, как в его руке оказалась кружка с брагой, потом другая. Хмель не только возродил обиду к ведьмарю и Немире, но и разжег злость к тетке. Вот ведь! И словом не обмолвилась!

– И не обмолвится, – между прочим заметила ведьма, но благоразумно не пояснила, что Вида и сама о своем счастье еще не ведает. Токмо предполагать и может. Первые признаки седмицы через две, а то и через три проявятся. – Тем паче тебе.

– Вот ведь!.. – вскочил шатающийся Лесь, но твердая рука Лисицы договорить не дозволила.

– Отомстить желаешь?

– Желаю! – горячо ответил парень или хмель за него.

– Спали эту убогость ко всем нечистикам.

– Огнем? – замешкался юноша, обводя нетрезвым взором ставший родным дом тетки.

– Ну, если ведаешь иной способ… – усмехнулся главарь.