– Солги, – согласно кивнул он. – Почему нет. Ложь, дорогая сестрёнка, я понял это недавно, куда мягче и милосердней правды. Ты не присядешь?

– Рядом с тобой? Нет.

– Ты занесла меня в чёрный список? С чего такая немилость.

Я пожала плечами. Не видела смысла играть в игру «я игнорирую тот факт, что нам лучше не сближаться». Бросать спичку в порох плохая идея.

– Ты знаешь с чего.

Энджел, маячивший у бара и казавшийся занятый только выбором выпивки, обернулся и, нахмурившись, внимательно поглядел на нас.

– Я что-то пропустил?

– Нет, – ухмыльнулся Ливиан, как никогда напоминающий мне в этот момент отца. – Это я пропустил. И не уверен, что не сожалею. Но рад поздравить тебя, сестрёнка, с потерей девственности. Надеюсь, теперь та развернёшься по полной и нам тоже, наконец-то, что-нибудь обломиться.

Энджел нахмурился.

– Ты серьёзно?

– Серьёзно – про что?

– Надо же! А я и не замечал, что ты клеился к моей сестре!

– К слову, она и моя сестра тоже, – вздохнул Ливиан, закидывая руку на спинку дивана и непроизвольно при этом поморщившись. – И именно по-этому я к ней, как ты выразился, клеиться не стал.

–Он приставал к тебе?

Энджел казался искренне возмущённым, когда обернулся ко мне. Решил разыграть оскорблённого опекуна? Вечер только начался, а уже весело.

– Нет, конечно. Успокойся.

– Не ревнуй, Энджел, – своим глубоким мягким голосом с оттенком сарказма проговорил Ливиан. – Я не дал своим тёмным инстинктам поработить себя. И не поддался чарам сестры так же, как не поддался чарам брата.

– Со всеми бы братьями тебе так, -сощурившись, насмешливо протянул Энджел, качнувшись с пятки на носок. – Какая прелесть снова окунуться в семейные будни. Подумать только, я не был здесь меньше месяца и так многое успел забыть.

– Всегда рад помочь вспомнить, – Ливиан потянулся к бутылке водки, стоявшей у дивана на полу.

Я только сейчас заметила, что она пуста уже на две трети.

– Даже не бренди? Водка? И ты пьёшь её глотками, как воду? Ты нереально крут! – насмехался Энджел.

Ливиан махнул рукой:

– Не завидуй. Этого добра тут навалом. А для сегодняшней вечеринки трезвая голова скорее помеха, чем подарок. Теперь ты человек свободный от обязательств, так что – присоединяйся.

– Свободный? – скривился Энджел. – Да я без пяти минут почти женат.

– Мы оба знаем, во что ты будешь ценить эти брачные обязательства, которыми тебя практически изнасиловали. Пей. И пусть веселье начинается.

Я решила, что сказанное и меня касается, но Ливиан отвёл руку в сторону, не дав мне дотянуться до бутылки.

– Что? – возмущённо глянула я на него. – Меня веселье не касается, что ли?

– Если ты сейчас начнёшь веселиться с помощью водки, никому из нас уже не будет весело.

– Вообще-то, я сама могу решить… – попробовала я возмутиться.

– Да-да! Ты взрослая, серьёзная, очень крутая девчонка. Но крепкая алкогольная продукция не для невест на выданье.

– Он прав, – поддержал Ливиана Энджел. – На что это будет похоже? Вдруг жених окажется на высоте. Не дело же ему вручать в дымину пьяную невесту?

– Вручать? – презрительно фыркнула я. – Может, у вас и бант подарочный имеется, чтобы им коробку со мной перевязать? Вручатели!

– Коробка не понадобится. Бантик вполне можно повязать вокруг твоей милой шейки.

– Не жадничай, – Энджел, как всегда, был демократичен. – Сам знаешь, выпить ей не повредит.

Ливиан резанул его взглядом, молча пожал плечами.

– Хочешь, чтобы она закончила, как ваша мать? Сядь, Сандра.

– Кем ты себя воображаешь? – вскинулся Энджел, сверкнув глазами. – Нашим отцом?

– И не надейся, – Ливиан сделал очередной глоток, даже не поморщившись, словно глотал простую воду.

– Делаешь вид, что проявляешь заботу о сестре? Как мило! Будто тебе не всё равно, что с нами происходит!

– С тобой, мой сладкий – совершенно всё равно. Но Сандра в нашей мальчуковой семье единственная девушка. И да, мне не всё равно, что с нею станет дальше. Ты ведь это понимаешь, Сандра, да? – взглянул он на меня своими дикими, опалёнными, словно выгоревшими изнутри, глазами. – Если бы я не боялся тебя сломать, многое было бы сейчас по-другому. Иногда тех, кто меньше всех безразличен, приходится отпускать первыми. Для их же блага. Но не мне же тебе рассказывать, братец. Ты и без меня это хорошо знаешь.

– Боже! Я сейчас расплачусь от умиления. Кругом сплошные жертвы во имя любви! – с сарказмом протянула я, обходя обоих братьев, чтобы подойти к бару и налить себе текилы.

Этот напиток мне нравился куда больше горькой водки, похожей на безвкусную, горящую во рту, воду. Всегда одинаковую. Текила – терпкая и дерзкая, крепкая и мягкая, нежная и изысканная, всегда разная. А соль и зелёный лайм дополняют вкус текилы, делая его более пикантным. Я предпочитаю золотую, карамельную текилу прозрачной – производное от остролистной агавы.

– За честность! – подняла я тост, перед тем, как прикончить залпом стакан с текилой. – Хотя бы перед самим собой. Никто из нас не знает, что такое любовь если лучшее, что мы можем сделать во имя неё это просто позорно сбежать.

Энджел нервно дёрнулся и посмотрел на меня так, будто я его ударила.

– Считаешь, что мне следовало побороться за свою любовь? – холодно улыбнулся Ливиан. – Хотя бы за одну из них, да? И любая из моих избранниц была бы просто счастлива?

– Видимо, я многое пропустил и в ваш диалог мне лучше не встревать, – пожал плечами Энджел и, подойдя к Ливина, пробурчал. – Подвинься.

Дверь распахнулась, и наш милый семейный междусобойчик был нарушен появлением нового лица.

Лунный принц. Мой Лунный принц. Слишком красивый мальчик не из нашего мира, он выглядел так, будто боги вылепили его прекрасное и совершенное тело из льда, хрусталя и жидкого серебра. Слишком лёгкий, слишком тонкий, слишком нереальный чтобы надолго задержаться среди нас.

Его появление заставило нас замереть. Мои братья замолкли на мгновение, с любопытством разглядывая моего избранника.

– Н-да, – первым разрушил паузу Энджел. – Теперь понятно.

Я почувствовала себя неуютно под вопросительным взглядом Ральфа. Он скользил по обтягивающему меня латексу как шелестящий прохладный шёлк – с лёгким недоумением, с горькой насмешкой. И я впервые поняла, насколько мой наряд дёшев и вульгарен. Что мой вызов в таком виде значит не больше, чем любая дикая выходка незрелого подростка.

И что текила – это так же грубо и дёшево.