С тех пор Тим ушёл с головой в семейные дела. Они оказалось запутаннее, чем он думал, и ему не раз пришлось краснеть перед партнёрами-акционерами банка Lloyds&Underwood, что в конце концов ему надоело, и он предпочёл закончить дело о махинациях отца с невозвратными ссудами не путём переговоров, а заплатив крупный штраф.

После наступил черёд фонда.

Тим начал с того, что уволил бухгалтера и сам взялся за цифры. Сумма, скопившаяся на счёте, была столько велика, что у Тима даже голова закружилась. Помогли Клара и Джонатан. Они принесли в кабинет Тима поднос с горячим чаем и свежеиспеченным кексом. Но даже после этого Тим не спал ещё два дня.

В итоге, всё разрешилось само собой и всего за одной бутылкой бренди. На часть денег было решено построить новую школу, а возглавить её согласилась Клара. Это чудесное создание мечтало окружить себя кучей детишек, которым она хотела дарить знания и радость. Джонатан был не прочь помочь племяннице, и, обговорив с Тимом размер ежегодного содержания, они вскоре покинули Девонсайд.

Тим остался один.

Временами он ездил в Лондон, но с друзьями встречался всё реже и реже. Генри всё же женился на Кэтрин Пикли, и его окончательно засосала семейная жизнь. Джефф не вылезал из Милана, а Фил увлёкся садоводством и сидел у отца в Лидсе, писал книгу о том, как правильно стричь газон. Некогда шумная лондонская жизнь прекратилась, арендуемая квартира всё больше пустовала, и в один из жарких июньских дней Тим решил, что пора окончательно осесть в Девонсайде.

– Вас спрашивают, сэр, – вежливо обронил слуга, и Тим обернулся.

– Дружище! – раздались возгласы. – Ты опять отъел морду!

– Да нет. Это свет так падает. Света здесь мало. Генри, зажги вон те свечи. Этот отшельник любит сидеть в темноте.

– А я говорю, отъел. На нём пиджак на размер больше обычного.

– Брось, Фил, это просто крой такой. Новые веяния в моде!

– Черт бы их побрал.

Тим улыбнулся.

Трое друзей – Генри, Джефф и Фил – снова были рядом, и на какое-то мгновенье Тим перенёсся в прошлое. Какие же они были дураки, когда не ценили те минуты дружбы и тратили их на распутных девок и выпивку! Тим бы и дальше продолжил предаваться воспоминаниям, если бы не бодрящий хлопок по плечу. Приложился Фил – его рука всегда была самой тяжёлой.

– Собирайся.

– Да он собран, – вставил Джефф, открыв одну из книжек из стопки и пролистав несколько страниц. – Пусть только волосы пригладит – не в баню идём.

– Да-да, – подхватил Генри и зыркнул в сторону спальни. – Причешись. А то нас не пустят.

– Вы, что, обзавелись приглашениями на ужин к королеве?

– Лучше! – выпалил Фил и выдернул из кармана четыре билета. – В Сохо сегодня снова играют «Гамлета».

Тим фыркнул.

– Его играют там каждый день. Дешёвые декорации, дешёвые актёры и на сцене одни сплошные кривляния.

– А сегодня расширенная версия!

– Они там, что, ещё и поют?

– А почему нет?

– Может, ещё и пляшут?

– А что такого? Я всегда мечтал увидеть принца Датского, исполняющего хорнпайп*. С тех пор как ты бросил театр, мы не выбирались ни на одну пьесу! Это только Джеффа регулярно водят в оперу, а мы с Филом и того не видим.

– Не жужжи, – отмахнулся Тим. – Хорошо. Давайте сходим. В конце концов, мы давно не собирались вместе.

Друзья радостно зашумели, а мистер Спенсер понял, что заниматься собиранием вещей этим вечером ему придётся в одиночку. 

Из всех кварталов странного, причудливого муравейника, именуемого Лондоном, Сохо, пожалуй, менее всего соответствовал современному духу четырёх друзей. Джефф, Фил и Генри не заглядывали сюда уже три года, а Тим... Тим первое время ещё бродил по его переулкам, заходил в дома и подозрительные лавки, надеясь где-то хоть краешком глаза увидеть её. Но вокруг всё изобиловало лишь изгоями, кошками, итальянцами, томатами, кабаками, шарманками, дешёвыми платьями, кальяном, странными названиями и зеваками, выглядывающими из верхних окон. Красота не любила Сохо, а Сохо не впускал в себя красоту. И когда Тим это понял, то и вовсе перестал сюда наведываться.

Театр, в который пришли друзья, был заурядным. Обивка кресел в зрительском ряду давно потёрлась, и кое-где даже виднелись далеко не мелкие дыры. Да и мягкие стулья стояли только в первых рядах – во всех остальных зрителям приходилось довольствоваться деревянными. Впрочем, никто не возмущался, так как публика в это место приходила непритязательная.

Однако актёры играли хорошо. И хотя декорациями и костюмами спектакль был слаб, Тим вдруг поймал себя на мысли, что ему нравится. Монологи произносились с душой, а в диалогах было столько страсти и огня, что Тим даже заёрзал на месте, настолько верилось в происходящее. А потом он увидел её.

За три года она ничуть не изменилась, только ещё больше похорошела. Её голос был по–прежнему в нужные моменты твёрдым, а в другие – нежным. Она играла как дышала, и зал замирал всякий раз, когда она выходила на сцену. А когда всё закончилось, то к ногам актёров полетели цветы. Их было немного, но все они предназначались лишь одной женщине, которая не просто играла королеву – она ей была.

– Вставай. – Генри толкнул Тима. – Эй. Спектакль уже закончился. Чего расселся?

– А? – рассеянно пробормотал тот, всё ещё не сводя взгляда со сцены, хотя кроме выцветших кулис смотреть там было больше не на что.

– Я говорю: пора уходить. Мы собираемся в паб. Ты с нами?

– Идите, – пробормотал Тим, так и не сдвинувшись с места. – А я ещё посижу.

Джефф тронул Сандерса за руку и едва слышно произнёс:

– Оставь его. В конце концов, именно за этим мы его сюда и привели.

Как ушли друзья, Тим даже не заметил. Не заметил он и, как полностью опустел зал. Лишь когда меж рядов замелькала курносая девчонка с косынкой на голове и принялась щёткой сметать застрявший между кресел и стульев песок, Тим опомнился и встал. Пройдя в такой же пустой, как и зал, вестибюль, он вдруг поднёс руку ко лбу и, прислонившись спиной к стене, тяжело вздохнул.

– Вам нехорошо, сэр? – поинтересовался пробегавший мимо паренёк. Кажется, он играл Горацио. Неплохо, кстати, играл.

– Да, – выдавил Тим. – Воды не найдётся?

– Конечно, найдётся, сэр. Идите за мной. Я вас провожу.

И «друг Гамлета» нырнул за тяжёлую драпировку, за которой начинался длинный извилистый коридор.

– Здесь у нас гримёрные комнаты, – пояснил он. – А там – клетушка, где мы можем перекусить. Тут есть графин с водой, но она ржавая и пахнет неприятно. Зато я знаю, у кого можно выпросить стакан чистой, будто только что из родника. Вы слышите меня?

– Я прямо за твоей спиной, так что всё слышу прекрасно. Иди быстрей, иначе я могу наступить тебе на пятки.