– Давай его сюда! – ворчливо приказал Булль.

Тома толкнули вперед, прямо к Буллю, который сидел закинув ноги на стол. Его большие глаза полыхали злобой, а угольно-черные брови двигались вверх-вниз, пока он жевал свою замусоленную сигару.

На мгновение Том пришел в замешательство. Руки и ноги его обмякли, а все внутренности в животе завязались в тугой узел.

– Он что, глухой, что ли, – проворчал Булль.

Том отрицательно помотал головой.

– У него кое-что есть для вас, господин капитан, – сказал Мун.

Булль окинул Тома изучающим взглядом. В его глазах читались подозрительность, раздражение и еще пара чувств, которым Том попытался дать названия. Одним из них была боль. Второе чем-то отдаленно напоминало иронию.

– Амулет моей бабушки, – с поклоном произнес Том.

Булль выдернул амулет у него из рук и с отвращением уставился на круглый камешек, обвитый кожаным шнуром.

Индиго Мун принялся докладывать капитану о действиях Тома у руля, но Булль никак на это не отреагировал.

– А затем, – продолжил Мун, – этот ирландец собирался запалить пушки и ударить в наше судно. Все это я узнал от него самого.

Услыхав это, капитан поднял голову и уставился на Тома – его сигара выпала из приоткрывшегося от изумления рта.

В каюте стало очень тихо. Несколько человек обеспокоенно переступили с ноги на ногу. Феликс Саласар с обреченным видом покачал головой.

Тут капитан разразился громогласным хохотом и, отбросив амулет в сторону, достал свой пистолет и выстрелом сбил шляпу с писца. Затем закурил новую сигару и согнутым указательным пальцем поманил к себе Тома.

Том неохотно обогнул стол и приблизился к здоровенному мужчине, от которого несло табаком и еще целым букетом запахов, говоривших о его небрежном отношении к гигиене.

– Гм, – проворчал капитан, – постреленок из Ирландии, родины дураков и пьяниц. А тебе известно, что самая частая причина смерти в Дублине – шальная пуля во рту? Беда приходит, когда ирландцы чистят зубы своими заряженными ружьями!

Том проглотил комок и увидел, что массивная голова Булля придвинулась к нему еще ближе.

– В твоих водянисто-зеленых глазах я вижу своего соперника, – тихо проворчал капитан. – К дьяволу амулет твоей бабки, чтобы ей в аду гнить!

– Это уже происходит, капитан, – ответил Том и храбро уставился на Булля.

– Что ты там бормочешь?

– Что бабка уже варится в дьявольском котле.

И Том гордо выпрямился.

– А старуха, должно быть, была дерзкой на язык, как и ее внучек, – проскрипел Булль.

– Еще более дерзкой, – ответил Том, – ибо она была не кто иная, как Грания Ималли.

Услышав эти слова, Булль принялся судорожно хватать ртом воздух, словно ему стало нечем дышать, а потом зашелся в приступе жесточайшего кашля. При этом его настроение, и без того раздраженное, сделалось еще хуже. Поэтому, когда полковник из желания услужить похлопал капитана по спине, Булль мгновенно выхватил из-за пояса пару пистолетов и проделал две дырки в толстяке, который сполз на пол с застывшим на лице виноватым выражением.

Булль не обратил на него ни малейшего внимания, тут же схватил бутылку с вином, выпил, вытер рот и во всеуслышание объявил, что у него дьявольски болит коренной зуб. Но тут он вперил взгляд в Тома и стремительным движением притянул его к себе.

Тому представилась хорошая возможность лицезреть гнилые зубы капитана. Булль, ухмыляясь, откровенно дышал ему прямо в лицо.

– Отвратительно, не правда ли? – произнес он.

– Больной зуб можно вытащить, – выдохнул Том.

Булль отбросил его от себя.

– Грания Ималли, – взревел он, – худший пират на свете! Самая отвратительная, самая циничная женщина-капер, которая когда-либо бороздила океан! И теперь передо мной стоит ее внук, какая-то рыжая дрянь, и имеет наглость плохо отзываться о миссис Браун. Да что ты о себе вообразил, щенок?

Булль схватил Тома за волосы и приподнял его.

– Я незнаком с этой дамой, – простонал Том, пытаясь кончиками пальцев дотянуться до пола.

– Эта дама, – проворчал Булль, – сидит прямо у меня во рту. И она мучит и пытает своего хозяина уже три года и девятнадцать дней, отказывая ему в еде и простых радостях, вроде пытки испанского офицера. Миссис Браун не дает спать Ч. У. Буллю ни днем, ни ночью. Что скажешь в свое оправдание, парень?

Том почувствовал, что хватка на его горле ослабела, и полузадушенным голосом просипел, что он не хотел сказать ничего плохого про больной зуб капитана, после чего был отброшен на пол, где и приземлился прямо перед сеньором Саласаром.

В попытке сделать Буллю приятное Саласар пнул Тома, добавив, что он полностью согласен с капитаном: подобных этому ирландцу нахалов еще надо поискать, но, к сожалению, это правда, и Том – прямой потомок безжалостной Грании Ималли.

Булль, который в это время был занят тем, что собирал со стола морские карты «Океании», замер и повернулся к Тому, который все еще лежал на полу.

– Сеньор, – обратился он к Саласару льстивым голосом. – Так вы знаете этого юношу?

– И, к несчастью, слишком хорошо, – выпрямившись, ответствовал Саласар. – Достаточно упомянуть, что за этим человеком числится длинный список прегрешений, недаром его бабушкой была та самая дерзкая Грания Ималли. Что касается меня, то я полностью в вашем распоряжении и готов оказать вам помощь в розыске драгоценностей и украшений, которые пассажиры и команда, несомненно, скрыли от вас и ваших людей.

– Вы на редкость учтивый человек, мистер Саласар, – проворчал Булль, – скажу прямо, вы – настоящий джентльмен.

– Thank you, mister Bull[15], – и Саласар почтительно склонил голову.

Булль пыхтел сигарой, сверкал и вращал глазами, кашлял и харкал, плевался и бранился, не сводя с Тома мрачного взгляда.

– Что скажешь об этом хорошем человеке, ты, внучек чертовой бабушки?

– Сеньор Саласар, – ответил Том, – вряд ли хороший человек. Раньше он работал на инквизицию и больше был известен как отец Инноченте.

Булль резко повернулся на каблуках. Его закопченная рожа расплылась в широкой ухмылке.

– Инквизиция, значит, – протянул капитан, приближаясь к Саласару. Тот закрыл глаза и улыбнулся обезоруживающей улыбкой.

– Примите мое восхищение, сеньор, – продолжил Булль, – я всегда восхищался инквизицией и ее методами, которые в своей основательности и утонченности далеко превзошли все, что может измыслить капер вроде меня.

– Капитан скромничает, – ухмыльнулся в ответ Саласар.

Булль перебил его, схватив за воротник, но тут же отпустил и заговорил снова: